Апостола Павла 1-е послание к фессалоникийцам

1 Фес. 5:1-8

Цр҃ко́внослав	Синодальный
[Заⷱ҇ 271] А҆ ѡ҆ лѣ́тѣхъ и҆ ѡ҆ временѣ́хъ, бра́тїе, не тре́бѣ є҆́сть ва́мъ писа́ти,	[Зач. 271.] О временах же и сроках нет нужды писать к вам, братия,
са́ми бо вы̀ и҆звѣ́стнѡ вѣ́сте, ꙗ҆́кѡ де́нь гдⷭ҇ень, ꙗ҆́коже та́ть въ нощѝ, та́кѡ прїи́детъ.	ибо сами вы достоверно знаете, что день Господень так придет, как тать ночью.
Є҆гда́ бо рекꙋ́тъ: ми́ръ и҆ ᲂу҆твержде́нїе, тогда̀ внеза́пꙋ нападе́тъ на ни́хъ всегꙋби́тельство, ꙗ҆́коже болѣ́знь во чре́вѣ и҆мꙋ́щей, и҆ не и҆́мꙋтъ и҆збѣжа́ти.	Ибо, когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут.
Вы́ же, бра́тїе, нѣ́сте во тьмѣ̀, да де́нь ва́съ ꙗ҆́коже та́ть пости́гнетъ:	Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать.
вси́ бо вы̀ сы́нове свѣ́та є҆стѐ: и҆ сы́нове днѐ: нѣ́смы но́щи, нижѐ тьмы̀.	Ибо все вы – сыны света и сыны дня: мы – не сыны ночи, ни тьмы.
Тѣ́мже ᲂу҆̀бо да не спи́мъ, ꙗ҆́коже и҆ про́чїи, но да бо́дрствꙋимъ и҆ трезви́мсѧ.	Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться.
Спѧ́щїи бо, въ нощѝ спѧ́тъ, и҆ ᲂу҆пива́ющїисѧ въ нощѝ ᲂу҆пива́ютсѧ.	Ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью.
Мы́ же, сы́нове сꙋ́ще днѐ, да трезви́мсѧ, ѡ҆болкше́сѧ въ броню̀ вѣ́ры и҆ любвѐ и҆ шле́мъ ᲂу҆пова́нїѧ спⷭ҇нїѧ,	Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения,

Толкование на 1 Фес. 5:1-8  святителя Иоанна Златоуста

1Фес.5:1–2. О временах же и сроках нет нужды писать к вам, братия, ибо сами вы достоверно знаете, что день Господень так придет, как тать ночью.

Кончина мира неизвестна для пользы живущих. – Всякий грех есть душевное опьянение. – Изнеженность ведет к погибели.

1. Ни в чьей, кажется, природе нет столько пытливости и жадности к знанию невидимого и сокрытого, как в чело­веческой. Это в ней обыкновенно обнаруживается тогда, когда ум еще несовершен и необразован. Так неопытные дети не­отступно беспокоят и воспитателей, и наставников, и родите­лей множеством вопросов, в которых нет ничего, кроме как: когда бывает то-то и когда то-то. Это же случается и (с возрастными) от неги, или от того, что им нечего делать. Итак, ум наш сильно желает узнать и постигнуть многое, а осо­бенно время кончины (Мира). И что удивительного, если это занимает нас, когда и самих святых апостолов это всего бо­лее занимало? Так прежде страдания (Христова) они приступили к Христу с словами: «скажи нам, когда это будет? и какой признак Твоего пришествия и кончины века» (Мф.24:3)? И после страдания и воскресения Его из мертвых также гово­рили Ему: «не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю» (Деян. 1:6)? – и ни о чем ином прежде этого не спрашивали Его. Но не так было после. Когда они сподобились Духа Святого, то не только сами не спрашивают и не скорбят о таком неведении, но удерживают от этого и других, страдающих таким неуместным любопытством. Послу­шай, что говорит теперь блаженный Павел: «О временах же и сроках нет нужды писать к вам, братия». Почему не сказал он, что никто того не знает? Почему не сказал, что это не открыто, но – «нет нужды писать к вам, братия»? Потому, что теми сло­вами он более опечалил бы их; напротив этими успокоил. Словами: «нет нужды» он воспретил им спрашивать об этом, как о чем-то излишнем и бесполезном. В самом деле, какая была бы польза (знать это), скажи мне? Положим, что кончина последует через двадцать лет, через тридцать, че­рез сто лет: какое это имеет к нам отношение? Не составляет ли для каждого кончины века конец его жизни? Отчего много любопытствуешь о всеобщей кончине и отчего причи­няешь себе этим печаль? Но что бывает с нами в других (случаях), то же и в настоящем. Как в других (случаях) мы, не обращая внимания на собственные дела, беспокоимся о чужих, говоря: такой-то блудник, такой-то прелюбодей, тот украл, этот обидел, а о своих не говорим ни слова, напро­тив больше печемся о поступках всех других людей, не­жели о своих собственных, – так и здесь каждый из нас, оставив заботу о своем конце, желает узнать об общей кончине. Что ты имеешь общего с нею? Если ты хорошо при­готовишься к своей кончине, то от всеобщей не потерпишь никакого зла. Будет ли она далеко, будет ли близко, – это ни­сколько к нам (не относится). Потому-то и не сказал о ней Христос, то есть потому, что это было бесполезно. Почему же, скажут, бесполезно? Тот, Кто сокрыл это, сам знает, почему бесполезно. Послушай, что говорит Он апостолам: «не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти» (Деян.1:7). Для чего же любопытствовать вам? Вот что услы­шали находившиеся с Петром, верховным (апостолом), пожелав узнать более, нежели сколько нужно было им знать. Да, скажут, но тогда можно было бы заграждать уста эллинам. Как, скажи мне? Так как они, скажете, учат, что этот мир есть Бог, то, зная время разрушения его, мы этим заградили бы им уста. Конечно; но чтобы заградить уста эллинам, нужно ли доказать то, что мир разрушится когда-нибудь, или то, когда именно он разрушится? Если желаете заградить им уста, то скажите, что мир будет иметь конец. Если они этим не убедятся, то не убедятся и тем. Послушай, что говорит Па­вел: «ибо сами вы достоверно знаете, что день Господень так придет, как тать ночью», не только день всеобщий, но и каждого собственный. Этот последний уподобляется первому, потому что имеет сходство и сродство с ним. Какое значение имеет первый для всех в совокупности, такое же последний для ка­ждого в частности. Время всеобщей кончины началось с Адама, а конец жизни каждого из нас есть образ этой кончины, – даже не погрешил бы тот, кто назвал бы его всеобщею кон­чиною. В самом деле, если каждый день люди умирают ты­сячами, если все умершие ожидают того дня и прежде его никто не воскресает, то не следует ли отнести этого к кончине все­общей? Если же хотите знать, для чего сокрыт этот день и по­чему он придет как тать ночью, то я, как мне кажется, спра­ведливо скажу вам: никто никогда во всю жизнь свою не стал бы заботиться о добродетели, если бы этот день был известен и не был сокрыт, но всякий, зная последний день свой, совершал бы бесчисленные преступления и уже в тот день приступал бы к купели, когда бы стал отходить. Если и теперь, когда страх неизвестности потрясает души всех, все, кото­рые порочно вели прежнюю свою жизнь, позволяют себя кре­стить только при последнем издыхании, то если бы люди опре­деленно знали последний день свой, кто тогда позаботился бы когда-нибудь о добродетели? Если при этом постоянном страхе многие отошли без крещения, – если даже и такой страх не научил их позаботиться в течение своей жизни об угождении Богу, то когда бы страх этот был отнят, кто был бы тогда целомудрен, кто кроток? Никто. С другой стороны теперь иного удерживает от зла не только великий страх смерти, но и любовь к жизни. А если бы каждый знал, что он завтра непременно умрет, то пред этим днем он ни от чего не стал бы удерживаться, напротив – стал бы убивать, кого бы только захотел, и наделал бы тысячи злодейств, мстя врагам.

2. Человек развратный, потеряв надежду на продолжение здешней жизни, ни во что ставит даже облеченного в пор­фиру. Тот, кто был бы уверен, что ему непременно должно умереть, старался бы отомстить врагу, и тогда уже, насытивши наперед свою душу, восприял бы смерть. Скажу, в-третьих, и еще нечто иное: люди, привязанные к жизни и слишком пристрастные к здешним благам, истаивали бы от уныния и печали. Например, если бы кто-нибудь из юношей знал, что скончается прежде (нежели достигнет) старости, то му­чился бы так, как мучатся ожиданием смерти самые робкие животные, когда их поймают. Кроме того и самые неустра­шимые мужи тогда не заслуживали бы награды. В самом деле, если бы они знали, что именно после трех лет должны умереть, а прежде не могут, то какое право имели бы они на награду за то, что решались на опасные подвиги? Тогда им мог бы всякий сказать: вы надеетесь жить три года, поэтому и подвер­гаетесь опасностям, зная, что вам невозможно прежде умереть. Тот только совершенно ясно обнаруживает мужество и презрение к здешней жизни, кто в каждой опасности видит для себя смерть и знает, что он останется жив, если не решится на опасность, но потеряет жизнь, если отважится на нее. Объясню вам это примером. Скажи мне, имел ли бы патриарх Авраам какое-нибудь право на награду, если бы возложил сына на (жертвенник), зная наперед, что не заколет его? Что еще? Возбуждал ли бы Павел в нас удивление, если бы он презирал опасности, заранее зная, что не умрет? Ведь и самый робкий пошел бы в огонь, если бы нашел в ком-либо достоверного поручителя в том, что избегнет опасности. Но не таковы были три отрока. Что же именно? Послушай, что говорят они: царь, «Бог наш, Которому мы служим, силен спасти нас от печи, раскаленной огнем, и от руки твоей, царь, избавит. Если же и не будет того, то да будет известно тебе, царь, что мы богам твоим служить не будем и золотому истукану, которого ты поставил, не поклонимся» (Дан.3:17–18). Видите ли, какую великую пользу приносит нам незнание времени смерти? Есть еще и другая, больше этой, но пока довольно знать и это. Для того, как тать в ночи так придет, чтобы мы не предавались порокам, чтобы не были нерадивы, и чрез то не лишились награды. «Сами, – говорит, – знаете». Зачем же вам и исследовать это, когда сами достоверно знаете? А что буду­щее неизвестно, познай из того, что сказал Христос. А что Он действительно для того сказал это, послушай, что Он говорит: « Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет» (Мф.24:42). Для того и Павел говорил: «Ибо, когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами (постигает) имеющую во чреве, и не избегнут» (1Сол.5:3). Здесь (апостол) указал на то, о чем сказал и во втором послании. Так как (фессалоникийцы) находились в скорби, а враги их в покое и удовольствии, то он утешал их в настоящих злостраданиях словом о воскресении, а враги оскорбляли их, распространяли мнения своих предков и го­ворили: когда это будет? Поэтому, подобно тому, как пророки говорили: горе «которые говорят: «пусть Он поспешит и ускорит дело Свое, чтобы мы видели, и пусть приблизится и придет в исполнение совет Святаго Израилева, чтобы мы узнали!» (Ис.5:19) или еще: «Горе желающим дня Господня!» – имея в виду не просто желающих, но желающих по неверию, – а также: «день Господень, – говорит (пророк), – он тьма, а не свет» (Ам.5:18), – так (и апостол) сказал здесь это. И смотри, как он утешает их. Он как бы так говорит: из того, что они находятся в счастии, пусть не заключают, что не будет суда: он так и застигнет их. Стоит однако обратить внимание на следующее обстоятельство: если придет антихрист, если придет Илия, то каким же образом, когда скажут: «мир и безопасность», внезапно нападет на них всегубительство? Эти события, как признаки пришествия (Христова), не позволят не знать об этом дне. Но (апостол) и этого времени, то есть, антихристова, не указывает и не говорит, что день его пришествия будет знамением пришествия Христова; но (утверждает), что (Христос) не будет давать предзнаменования о Себе, а придет внезапно и неожиданно. Так и бере­менной, говорит, не нечаянно приходит время (родить), – она знает, что чрез девять месяцев будут роды. Между тем (время это) ей очень неизвестно, потому что иные рождали чрез семь месяцев, иные же чрез девять, а день и час родов во всяком случае неизвестны. Итак, вот к чему Павел гово­рит об этом. И верное сравнение! Действительно, немного бывает признаков времени рождения; от этого многие, не предвидя его, рождали на дорогах и вне дома. Но (апостол) хотел указать в этом сравнении не на одну только неизвест­ность (времени), а вместе и на жестокость страдания. Как рождающая, играя, смеясь, ничего совершенно не предвидя, вне­запно бывает объята невыразимыми страданиями и терзается муками рождения, так точно (будут поражены) души по наступлении того дня. «И не избегнут». Показывая далее, что он говорит это не о них (фессалоникийских христианах), «Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать». (1Фес.5:4).

3. Здесь он говорит о темной и нечистой жизни, так как развратные и злые люди все делают ночью, скрываясь от всех и окружая себя тьмою. Скажи мне в самом деле, не вечера ли поджидает прелюбодей, и не ночи ли – вор? И тот, кто грабит могилы, не ночью ли приводит в исполнение свое предприятие? Итак что же? Ужели последний день не постигнет их, как тать? Ужели не настанет он для них неожи­данно? Ужели они вперед узнают о нем? Каким же обра­зом (апостол) говорит: «нет нужды вам писать»? Здесь он намекает не на неизвестность времени, а на соединенное с ним злополучие, то есть – последний день придет не к их злополучию: и для них он наступит внезапно, однако не принесет им никакой скорби. «День Господень так придет, – говорит, – как тать ночью». Как вор не может сделать никакого вреда бодрствующим и пребывающим во свете, хотя бы и успел войти к ним, так точно и тот день – достодолжно живущим; напротив, он уходит, вполне лишив всего тех, которые опять и уповают на здешние блага. Потом (апостол) применяет к ним и другое выражение, – именно, продолжает: «все вы – сыны света и сыны дня» (1Фес.5:5). Но как можно, ска­жете, сделаться сынами дня? Так же, как сынами погибели, как сынами геенны. Поэтому Христос говорил фарисеям: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Мф.23:15), – а равно и Павел: «за которые гнев Божий грядет на сынов противления» (Кол.3:6), т. е. на творящих достойное геенны, на творящих дела противления. Подобно тому, как сыны Божии – те, кото­рые делают угодное Богу, так и сыны дня, и сыны света – те, которые делают дела света. «Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться. Ибо спящие спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью. Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения,» (1Фес.5:6–8). Здесь (апостол) показывает, что от нас зависит пребывание среди дневного света. И здесь – я говорю об обыкновенном дне и ночи – это не зависит от нас, но и ночь приходит против нашей воли, и сон является против нашего желания; напротив с тою ночью и тем сном бывает не так, но можно непрестанно бодрствовать, можно постоянно пребывать среди дня. Смежать очи духовные и предаваться греховному усыплению есть дело не природы, а произволения. «Но будем бодрствовать, – говорит, – и трез­виться». И тот, кто бодрствует, если не будет творить добра, может спать; поэтому и присовокупил:«и трезвимся.» Подлинно, и днем, если кто бодрствует, но не трезвится, тот может подвергнуться бесчисленным опасностям. Итак, трезвость есть усиление бодрствования.

«Ибо спящие, – говорит, – спят ночью, и упивающиеся упиваются ночью». (Апостол) говорит об опьянении не только от вина, но и от всякого греха; опьянение души составляют и любостяжание, и пристрастие к деньгам, и плотская любовь, – и все, о чем бы ты ни упомянул в этом роде, есть опьянение души. Но почему он сном назвал грех? Потому, во-первых, что (грешник) не имеет силы на добродетель, далее потому, что он беспрестанно увлекается воображением и ничего не видит в истинном свете, напротив исполнен грез и часто безрассудных мечтаний, а если бы, наконец, и видел что хорошее, то не извлекает отсюда ничего твердого и неизменного. Такова настоящая жизнь! Она исполнена только грез и мечтаний. Богатство, слава и все подобное есть сонное мечтание. Спящий не видит того, что есть и действительно существует, а о том, чего вовсе нет, грезит как о существующем. Таков грех, и такова греховная жизнь! Она не видит существенного, то есть духовного, небесного, неизменного, а только то, что течет, улетает и скоро нас оставляет. Впрочем не довольно бодрствовать и трезвиться; надобно и быть вооруженным. Если кто не имеет оружия, то хотя бы он был бодр и трезв, его могут тотчас умертвить разбойники. Итак, если необходимо и бодрствовать, и трезвиться, и быть вооружену, а мы будем оставаться без оружия, будем наги и еще – спать, то кто помешает вонзить в нас меч? Поэтому, показывая, что для нас нужно оружие, (апостол) прибавил: «Мы же, будучи сынами дня, да трезвимся, облекшись в броню веры и любви и в шлем надежды спасения» (1Фес.5:8).Веры и любви, говорит, указывая здесь на жизнь и правые догматы. Смотри, как он объяснил, что значит бодрствовать и трезвиться, именно (это значит) иметь броню веры и любви. Не какую-нибудь веру, но пламенную, искреннюю, соделывающую непобедимыми тех, которые ограждены ею. Подобно тому, как ничто не может скоро рассечь броню, и она составляет оплот для груди, так и ты огради душу верою и любовью, и ни одна из разженных стрел диавола не в состоянии будет вонзиться в нее. Подлинно, где сила души будет ограждена оружием любви, там напрасны и суетны все покушения злоумышляющих. Ни злость, ни вражда, ни зависть, ни лесть, ни лицемерие и ничто другое не в состоянии будет кос­нуться такой души. Не сказал просто: в любовь; но сказал, что надобно облечься в нее, как в крепкую броню. Сказавши это, далее прибавляет: «и в шлем надежды спасения». Как шлем охраняет самое важное в нас, то есть голову, окружая и покрывая ее со всех сторон, так и упование не дает упасть нашему уму, но держит его прямо, как голову, не попуская ничему постороннему упасть на него. А до тех пор, пока на нее ничто не падает, и мы не наклоняемся вниз

Евангелие по Луке

Лк. 11:47-54, 12:1

Цр҃ко́внослав	Синодальный
[Заⷱ҇ 62] Го́ре ва́мъ, ꙗ҆́кѡ зи́ждете гро́бы прⷪ҇рѡ́къ, ѻ҆тцы́ же ва́ши и҆зби́ша и҆̀хъ:	[Зач. 62.] Горе вам, что строите гробницы пророкам, которых избили отцы ваши:
ᲂу҆̀бо свидѣ́тельствꙋете и҆ соблаговолитѐ дѣлѡ́мъ ѻ҆тє́цъ ва́шихъ: ꙗ҆́кѡ ті́и ᲂу҆́бѡ и҆зби́ша и҆̀хъ, вы́ же зи́ждете и҆́хъ гро́бы.	сим вы свидетельствуете о делах отцов ваших и соглашаетесь с ними, ибо они избили пророков, а вы строите им гробницы.
Сегѡ̀ ра́ди и҆ премⷣрость бж҃їѧ речѐ: послю̀ въ ни́хъ {къ ни̑мъ} прⷪ҇ро́ки и҆ а҆пⷭ҇лы, и҆ ѿ ни́хъ ᲂу҆бїю́тъ и҆ и҆зженꙋ́тъ:	Потому и премудрость Божия сказала: пошлю к ним пророков и Апостолов, и из них одних убьют, а других изгонят,
да взы́щетсѧ кро́вь всѣ́хъ прⷪ҇рѡ́къ, пролива́емаѧ ѿ сложе́нїѧ мі́ра, ѿ ро́да сегѡ̀,	да взыщется от рода сего кровь всех пророков, пролитая от создания мира,
ѿ кро́ве а҆́велѧ да́же до кро́ве заха́рїи, поги́бшагѡ междꙋ̀ ѻ҆лтаре́мъ и҆ хра́момъ: є҆́й, гл҃ю ва́мъ, взы́щетсѧ ѿ ро́да сегѡ̀.	от крови Авеля до крови Захарии, убитого между жертвенником и храмом. Ей, говорю вам, взыщется от рода сего.
Го́ре ва́мъ зако́нникѡмъ, ꙗ҆́кѡ взѧ́сте клю́чь разꙋмѣ́нїѧ: са́ми не внидо́сте, и҆ входѧ́щымъ возбрани́сте.	Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали.
Гл҃ющꙋ же є҆мꙋ̀ сїѧ̑ къ ни̑мъ, нача́ша кни́жницы и҆ фарїсе́є бѣ́днѣ {ѕѣлѡ̀} гнѣ́ватисѧ на́нь и҆ преста́ти {вопроша́ти} є҆го̀ ѡ҆ мно́зѣ,	Когда Он говорил им это, книжники и фарисеи начали сильно приступать к Нему, вынуждая у Него ответы на многое,
ла́юще є҆го̀ {навѣ́тꙋюще на́нь}, и҆́щꙋще ᲂу҆лови́ти нѣ́что ѿ ᲂу҆́стъ є҆гѡ̀, да на́нь возглаго́лютъ.	подыскиваясь под Него и стараясь уловить что-нибудь из уст Его, чтобы обвинить Его.
Ѡ҆ ни́хже {междꙋ̀ тѣ́мъ} собра́вшымсѧ тьма́мъ наро́да, ꙗ҆́кѡ попира́ти дрꙋ́гъ дрꙋ́га, нача́тъ гл҃ати ᲂу҆чн҃кѡ́мъ свои̑мъ пе́рвѣе: внемли́те себѣ̀ ѿ ква́са фарїсе́йска, є҆́же є҆́сть лицемѣ́рїе.	Между тем, когда собрались тысячи народа, так что теснили друг друга, Он начал говорить сперва ученикам Своим: берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие.

 Толкование на Лк. 11:47-54, 12:1 Феофилакта Болгарского, архиепископа Охридского

Лк.11:47. Горе вам, что строите гробницы пророкам, которых избили отцы ваши:

Лк.11:48. сим вы свидетельствуете о делах отцов ваших и соглашаетесь с ними, ибо они избили пророков, а вы строите им гробницы.

Лк.11:49. Потому и премудрость Божия сказала: пошлю к ним пророков и Апостолов, и из них одних убьют, а других изгонят,

Лк.11:50. да взыщется от рода сего кровь всех пророков, пролитая от создания мира,

Лк.11:51. от крови Авеля до крови Захарии, убитого между жертвенником и храмом. Ей, говорю вам, взыщется от рода сего.

Господь обнаруживает также, что иудеи – потомки Каина и наследники его злобы, когда говорит, что вся «кровь, пролитая… от Авеля до… Захарии,… взыщется от рода сего». Вы, – говорит, – убивали пророков, братьев ваших, как и он – Авеля. Почему не без основания некоторые принимали Каина за образ людей, побивавших пророков, за что отмщено им в семь раз, то есть наказанием легчайшим, а Ламеха – за образ людей, убивших Христа, за что отмщено им в семьдесят раз седмижды (Быт. 4, 24), именно: рассеянием в плен безвозвратный.

Кто же был Захария, которого убили между храмом и алтарем? Одни говорят, что это давнишний Захария, сын Иодаев, которого побили камнями, как известно из книги Царств (2Пар. 24, 20–21). Другие же говорят, что это отец Предтечи. Он не исключил из ряда дев Богородицу после того, как она родила Христа, и поставил ее на том же месте, где и они стояли; а это место было между храмом и внешним медным алтарем. За это и убили его. Так как некоторые ожидали во Христе будущего царя своего, а другие между тем не желали быть под властью царя, то поэтому убили этого святого и за то, что он утверждал, что родила Дева и что родился Христос, будущий Царь их, что было им противно, ибо они желали быть без царя.

Лк.11:52. Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли, и входящим воспрепятствовали.

«Ключом разумения» Господь назвал учение и руководство посредством Закона, могущего приводить ко Христу. Ибо Закон, без сомнения, служит руководителем ко Христу (Гал. 3, 24). Итак, законники по-видимому объясняли Закон, а между тем злонамеренно удерживали «ключ разумения» и не отворяли дверей Закона, чрез которые могли бы сами они и народ прийти ко Христу. Закон служит дверью ко Христу. Но эта дверь остается заключенной, если кто-нибудь не объяснит премрачной стороны Закона и таким образом не отворит двери. Ибо и Господь сказал: «если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне» (Ин. 5,46). И опять: «Исследуйте Писания,… они свидетельствуют о Мне. Но вы не хотите придти ко Мне» (Ин. 5, 39–40). Для примера укажу на одно.

У иудеев, как известно, закалаем был агнец, помазываемы были пороги, вкушали они эти мяса, и это у них было победой над губителем (Исх. 12, 1–13). Всем этим предызображалось Таинство Христово.

Когда Христос заклался как Непорочный и Пречистый Агнец, тогда помазаны и наши пороги, то есть сердце и воля, и наддверие их, то есть ум, и мы вкусили плоти Сына Человеческого и победили губителя душевных наших сил. И очень многие установления Закона указывали на Христа.

Хотя Закон был как бы прикрыт и заперт темнотой буквы, как бы дверью какой, но если кому-нибудь вверяемо было учение, тот имел ключ разумения; и если бы таковой пожелал, то мог бы отворить его, и сам вошел бы, и других бы ввел. Но законники не сделали этого, а «ключ разумения… взяли», то есть сокрыли, спрятали из виду; когда же взят был от среды (скрыт) этот ключ, то есть истолкование Закона, то запертой осталась и дверь его.

Под «ключом разумения» можешь понимать и веру. Ибо познание истины происходит чрез веру, как и пророк Исаия говорит: Если не уверуете, не уразумеете (Ис. 6, 10). Итак, законники «ключ разумения», то есть веру, взяли от среды и скрыли. Ибо они не допускали некоторых веровать во Христа, Спасителя всех. Он творил чудеса, и народ, веруя ради этих чудес, признал бы Его Богом, но они (законники) говорили, что Он совершает эти чудеса силой веельзевула. Видишь ли, как они взяли ключ разумения, не допуская верить тому, что самих привело бы к знанию? Он (Христос) в синагогах учил воле Божией, а они (законники) говорили: беса имеет и беснуется, зачем Его слушаете?

Итак, они (то есть фарисеи и книжники), поистине, взяли ключ разумения, но сами не вошли и других не впустили, и притом «входящих», то есть способных уже к богопознанию.

Лк.11:53. Когда Он говорил им это, книжники и фарисеи начали сильно приступать к Нему, вынуждая у Него ответы на многое,

Лк.11:54. подыскиваясь под Него и стараясь уловить что-нибудь из уст Его, чтобы обвинить Его.

«Когда Он еще говорил» сие, они вместо того, чтобы признаться в своем бессилии, как бы в опровержение Его слов объявили себя именно мудрейшими Его и начали заграждать Ему уста, то есть непрерывно спрашивать Его и приводить в недоумение. Ибо обыкновенно происходит затруднение в речах, когда одного человека очень многие вдруг спрашивают, и притом о разных предметах. Тогда человек этот, не имея возможности всем отвечать, неразумным дает повод считать себя побежденным. То же злоумышляли против Христа и эти проклятые. Они многие, вопрошая одного, думали сбить Его в речах и привести в затруднение, как немогущего им отвечать: что было и вероятно. Ибо как может один вдруг отвечать многим на разные вопросы? То можно принимать и в таком значении: «уловить Его… из уст» и обличить. Ибо когда кого уловят в собственных его словах, то он, кажется, сам замыкает себе уста, то есть обличается своими устами и осуждается. Это значение видно и из последующего. Ибо сказано: «стараясь уловить что-нибудь из уст Его». Что немного прежде названо, то теперь заменяется словами – «уловить из уст Его».

Вопросы Ему предлагали то относительно Закона (Моисеева), чтобы обличить Его как богохульника, который хулит Моисея (ибо они подозревали Его в этом), то касательно кесаря, чтобы объявить Его возмутителем и домогающимся власти, и обо всем таком, что могли придумать души лукавые и исполненные всякой злобы.

 

Просмотры (70)