Ин.17:1. Сия глагола Иисус и возвед очи Свои на небо рече: Отче, прииде час: прослави Твоего Сына, да и Сын Твой прославит Тя¹⁰³⁰

В достаточной мере преподав ученикам напутствия к спасению и подобающими рассуждениями и речами поощрив к точнейшему восприятию догматов, а также соделав их возможно сильными против искушений и хорошо укоренив в каждом мужественное настроение, благополезно изменяет тотчас же вид речи и сообщает ей образ молитвы, причем не оставляет никакого промежутка времени между речью к ним и к Богу Отцу. И в этом Он опять явил нам Собою образ изрядного поведения. И действительно, тому, кто имеет стремление к благочестию, надобно, полагаю, знать, что, без сомнения, надлежит всегда охотно вести беседы с братьями о необходимом и полезном или же, если этого не случается делать, спешить исчерпывать употребление слова молитвами к Богу, так чтобы не вкрадывалось здесь никакого излишества в речи. Только в таком случае благообразность языка может идти по надлежащему пути. В самом деле, кому не известно, как легко в пустые речи весьма часто вносится много такого, что достойно порицания? Так и один мудрец сказал: «От (вследствие) многословия не избежишь греха, а оберегая уста, разумен будешь» (Притч.10:19).

Кроме того, можешь подивиться здесь и кое-чему другому, доставляющему нам немалую пользу. Делает начало молитвы о славе Своей и Отчей. А после этого тотчас же присоединяет и вносит и молитву о нас. Какая же этому причина? Наставляет опять благонамеренного и боголюбивого и делает его истинно искусным в молитве. Как творить добро и все делать нам необходимо не для того, чтобы старание об этом обращать в свою славу, но во славу Отца всего, разумею Бога, ибо да просветится, говорит, свет ваш пред людьми, чтобы видели хорошие дела ваши и прославляли Отца вашего, сущего на небесах (Мф.5:16), – так и, когда время располагает нас к молитве, прежде, чем о нас самих, подобает молиться о славе Божией, как, без сомнения, и Сам Христос «так, говорит, вы молитесь: Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое! Да приидет царствие Твое! Да будет воля Твоя как на небе, так и на земле! Хлеб наш насущный дай нам днесь!» (Мф.6:9–11). Это служит для нас образцом молитвы. Поистине надлежало, чтобы вождем и наставником всякого для нас блага и ведущего к Богу образа жизни являлся не ходатай, не Ангел, но Сам Христос (Ис.63: 9), ибо мы названы, и действительно таковы, по слову пророка, «ученики Бога» (Ис.54:13).

Но надлежит с возможным искусством рассмотреть также и то, что говорит Он к Своему Отцу, ибо с особенною тщательностью, думаю, занимающимся толкованием этого изречения должно наблюдать точность догматов.

Итак, «Отче», говорит, «пришел час, прославь Твоего Сына, да и Сын Твой прославит Тебя». Что касается до (внешнего) построения речи, то можно, пожалуй, подумать, что Говорящий это представляется лишенным славы. Но если принять во внимание достоинство Единородного, то легко будет, по моему мнению, избежать столь жалких рассуждений. Совсем глупо считать Сына нуждающимся в какой-либо славе и лишенным подобающей Ему чести, хотя Он есть Господь славы, как называют Его Богодухновенные Писания (1Кор.2:8; Иак.2:1). Впрочем, и в другом месте можно видеть Его говорящим к Отцу: «Отче, прославь Меня славою, которую Я имел прежде существования мира у Тебя» (Ин.17:5). Но для кого же, наконец, может быть сомнительным, кто в такой мере лишен ума и враг всякой истины, чтобы не понимать и не признавать, что Единородный не лишен Божественной славы, насколько это касается до Его собственной природы. Но так как, будучи в образе и в равенстве во всем с Богом и Отцом, не хищением считал быть равным Богу (Флп.2:6), но сошел в наше унижение и Себя уничижил, бесславнейшее сие понесши тело и из любви облекшись подобием человеческого ничтожества, когда уже явилось и настало надлежащее время, в которое подобало опять Ему, исполнив требовавшееся таинством (воплощения), переоблечься в первоначальную и существенную «славу», спасши всю вселенную, и именно спасши к жизни и Боговедению живущих в ней, показывая опять и в этом соблагоизволителем и сожелателем Отца; к Нему делает обращение, говоря, что Ему (Сыну), без сомнения, подобает снова взойти в достоинство Его собственной природы.

Восходит каким же образом? Очевидно, как совершитель дел Божества и как являвшийся с плотию, не как слуга действенности кого-либо другого, но будучи силою и премудростью Бога и Отца. Так, а не иначе, должны мы думать, со властью совершал Он дела Божества. Все ведь от Бога, однако ж не без Сына. В самом деле, как Бог и Отец мог бы совершать что-либо, подобающее Ему, если бы во всем, в чем должно мыслиться проявление действенности, не соприсутствовала Ему и не содействовала с Ним Премудрость и Сила Его, то есть Сын? Поэтому и премудрый Евангелист, виновник составления толкуемой книги, в начале ее говорит, что «все чрез Него стало, и без Него не стало ничего» (Ин.1:3). Итак, так как понятие единосущности последовательно заставляет нас признавать, что все от Отца, но, конечно, чрез Сына в Духе, а умертвив смерть и тление и уничтожив владычество диавола, Он имел просветить всю землю световодительством чрез Духа и чрез это явиться уже действительно Богом по природе и истинным, – то поэтому необходимо говорит: «Отче, прославь Твоего Сына, да и Сын Твой прославит Тебя». И никто, имеющий ум, не скажет, конечно, что Сын просит славы у Отца, как, пожалуй, человек от человека, и со Своей стороны обещает взамен давать (ее Отцу). Весьма неприлично, а вернее – совсем безумно иметь такое представление о Боге. Но показывая славу Свою необходимейшею для Отца, чтобы признавался и единосущным, сказал это Спаситель. Как причиною бесславия для Бога и Отца должно служить то, если Он не имеет родившегося от Него и происшедшего Сына таким, каким подобает быть Богу от Бога по природе, так, полагаю, доставит Ему (Отцу) славу и похвалу, если Он имеет Своего Сына таким, каким Сам Он мыслится и называется. Прославляется поэтому Отец в славе Сына, как я говорил только что, сообщая славу тем, что посредством дел дается уразумевать, от кого и какого Отца родился Единородный, и взамен как бы получая ее чрез то, что опять дается уразумевать, кого и какого Сына действительно Он есть Отец. Следовательно, достоинство славы, существенное и природное, должно переходить от Отца к Сыну, а от Сына к Отцу.

Если же кто, быть может, предположит, что по причине унижения в вочеловечении и здесь Господь называет Себя меньшим, чем Он есть Сам по Себе (по природе), – ведь и это Ему было обычно, – то он нисколько не отступит от правильного рассуждения, однако ж не вполне точно раскроет содержание толкуемых слов. Ведь если бы Он просил только Сам для Себя славы от Отца, то ничего неестественного для человеческой ограниченности не представляла бы эта просьба, но так как обещает, что и Он со Своей стороны прославит Отца, то разве уже не является необходимость скорее согласиться с только что преподанными нами рассуждениями?

Ин.17:2. Яко дал Ему власть всякия плоти, да все, еже дал еси Ему, даст им жизнь вечную¹⁰³¹

Опять и здесь Христос изъясняет нам тот образ славы, посредством которого Бог и Отец явит Своего Сына всехвальным и преславным и Сам чрез это будет прославлен от Своего Сына. Распространяет же речь и делает ясным ее смысл для нашего назидания и пользы, ибо все ведающему Богу и Отцу какая надобность научаться образу молитвы? Итак, призывает на нас благоволение от Отца. И так как Он есть первосвященник наших душ (1Пет.2:25), поскольку явился человеком, хотя и будучи Богом по природе с Отцом, то и делает за нас подобающим образом обращение к Нему, убеждая нас веровать, что и ныне Он есть Умилостивление о грехах наших и Ходатай праведный, по слову Иоанна (1Ин.2:1–2). Поэтому и Павел, желая, чтобы мы имели такой образ мыслей, пишет в Послании: «Ибо не имеем первосвященника, не могущего сострадать немощам нашим, но искушенного во всем по подобию (с нами), кроме греха» (Евр.4:15). Следовательно, как первосвященник, поскольку явился человеком, а вместе с тем и как непорочная жертва, Он принес Себя Самого в выкуп Богу и Отцу за жизнь всех, как некий начаток человечества, «чтобы во всем быть первенствующим», как Павел говорит (Кол.1:18). Приносит же опять род земной отступивший, Своей Кровью явив его чистым и преобразив к обновлению жизни чрез Духа Святаго. А так как, о чем мы часто говорили, все совершается от Отца чрез Сына в Духе, то и делает прошение благ для нас как Посредник и Первосвященник, хотя и будучи соподателем и сораздаятелем Божественных и духовных даров со Своим Родителем. Ведь по Своей воле и власти, кому хочет разделяет Дух Христос (1Кор.12:11).

Таков смысл этих слов. Но на что желает указать самый образ молитвы, пусть это разъясняет опять толкуемое изречение. Итак, «Отче, – говорит, – прославь Твоего Сына, да и Сын Твой прославит Тебя». Как же или в каком виде исполнится, говорит, то, что Я сказал? Хочу, говорит, чтобы как «дал Ты» Мне «власть над всякою плотью», так и «все, что дал Ты» Мне, имело «жизнь вечную»¹⁰³². В самом деле, прославил Отец Своего Сына, всю землю подчинив власти Его, но и Сам чрез Него также прославляется. Ведь Сын прославлен от Отца, получив веру у всех, что Он есть рождение и плод все могущего и беспрепятственно все повергающего под иго Его царства, но и Сам в Свою очередь как бы прославлен от Своего Сына Отец. Это потому, что как скоро Сын признан могущим все легко совершать, то благодать этой славы перешла и на Родителя Его.

Итак, говорит, как Ты и прославил и прославлен, дав «Ему» над всем «власть» и господство, то есть сказанным образом, так хочу, чтобы ничто из данного не погибло, ибо и эта слава должна переходить от Отца к Сыну и от Сына опять к Отцу. Поистине ведь надлежало, чтобы ставшее всецело подвластным и подчиненным всемогущему Богу Слову, будучи раз спасено, и пребывало в нескончаемых благах, так чтобы уже не подчиняться владычеству смерти и не находиться во власти тления и греха или подвергаться еще исконному злу.

А как изречение «дал Ты Ему власть над всякою плотью», думаем, может смутить кого-либо из простецов, то постараемся опять сказать об этом нечто немногое, не впадая в нерешительность ради нужды, хотя бы всякое слово было бессильно для изъяснения таких предметов. И это Господь говорит главным образом соответственно принятому Им образу, то есть образу уничижения и ограниченности человечества. И такое объяснение ты должен принимать. Ведь если мы стыдимся, слыша, что Он назвался рабом ради нас, хотя и вместе с Отцом оставаясь Господом всего, и что Он поставляется «царем над Сионом, горою святою Его» (Пс.2:6), хотя и имея в собственной природе и неприобретенную силу власти над всем, то следует стыдиться и тому, если говорит, что Он что-либо получает опять как человек. И если там мы удивляемся добровольному подчинению, зная о существенно прирожденном Ему достоинстве, то почему же рядом с тем и это не заслуживает удивления? Все имея, как Бог, Он принимает, говорит, как человек, которому царствование не существенно, но дано, «ибо что имеешь, чего не получил?» (1Кор.4:7), (это положение) должно соответствовать ограниченности тварей. Тварен и Христос, поскольку стал человеком, хотя и будучи нетварен природою, поскольку явился от Бога. Ведь все блага мыслятся и действительно существуют в Боге природно и собственно, а в нас как приобретенные и сообщаемые чрез Божественную благодать. Когда поэтому, как человек, получивший владычество над нами, Он говорит, что дана от Отца «над всякою плотью власть Ему», отнюдь не должно соблазняться этим, ибо надо уразуметь смысл Домостроения (Боговоплощения). Если же тебе угодно понимать это изречение и в отношении к Божеству (Спасителя), то прими опять во внимание, что сказал однажды к иудеям Господь: «Верно, верно говорю вам: никто не может прийти ко Мне, если не Отец, Пославший Меня, привлечет Его» (Ин.6:44), ибо кого хочет животворить Отец, тех приводит, как к Своей силе животворной, к Своему Сыну, а также укрепляет и умудряет чрез Него. Но если и желает также кого-либо подчинить игу Своего владычества, то не иначе призывает к этому, как чрез Живую и Всемогущую Силу, посредством Которой владычествует над всем, то есть чрез Своего Собственного Сына. Люди, сами собою будучи не в состоянии совершать ничего превышающего их, от Бога получают силы властвовать над другими, ибо чрез Него цари царствуют, по написанному (Притч.8:15–16), и властители чрез Него державствуют над землею. Бог же всяческих, не от другого кого получив силу, подчиняет Себе уклонившийся от любви к Нему род (человеческий) и удалившийся из-под ига Его царства, Своей собственной Силе как бы даруя власть над всем и чрез Нее получая в Свою десницу все, что пожелает взять. Как Своей Силе подчиняет Бог и Отец Своему Сыну, – но чрез Него же, конечно, и не иначе, – все, что добровольно желает стать в подчинение Ему. Как все умудряет и животворит чрез Него, так и владычествует над всем чрез Него.

Впрочем, надо заметить, что не на одном только Израиле уже сосредоточивалась благодать вышнего человеколюбия, но простиралась «на всякую плоть», ибо все подчинившееся власти Спасителя будет, конечно, участвовать и в жизни, исходящей от Него, и в благодати.

Ин.17:3. Сия же есть вечная жизнь, да знают Тебя единаго истиннаго Бога и егоже послал еси Иисуса Христа¹⁰³³

Веру поставил матерью вечной жизни, и сила истинного Боговедения, говорит, будет причиною вечного пребывания, очевидно, в нетлении, блаженстве и святости. А истинным Боговедением называем то, которое свободно от обвинения в обращении к другому к чему-либо и в уклонении к неподобающему (богослужению). Ведь некоторые стали служить «твари вместо Творца» (Рим.1:25) и дереву осмелились сказать: «Отец мой – ты, и камню: ты меня родил» (Иер.2:27). Эти несчастные дошли до такой степени невежества, что лишенным чувства веществам глупо давали божеское имя и усвояли неизреченную славу превышающего все Существа. Итак, «единым» и «истинным» называет «Бога» Отца, как истинного противопоставляя Его лжеименным и противополагая ложно называемым богам. Таков смысл этого изречения. Но, называя Отца единым и истинным, благополезно упоминает и о Своей славе, говоря: «и Кого послал Ты, Иисуса Христа». Никто ведь не может получать совершенного знания об Отце, если рядом и вместе с ним нет знания и о Сыне, ибо кто узнал, что есть Отец, вместе с тем узнал конечно и Сына. Поэтому, назвав Бога и Отца истинным, не исключил и Себя Самого. Будучи в Нем и из Него по природе, Он также будет и истинным и единым в едином. Ведь, кроме Него, не может быть никакого другого Бога истинного и единого, «ибо боги язычников суть демоны» (Пс.95:5). А тварь служебна, которой, не знаю зачем, поклоняются некоторые, увлекшись в недоброе и безрассудное настроение. Итак, многим, признанным в мире по заблуждению за богов и получившим подложное название, противопоставляется единый и истинный Бог и сущий в Нем и из Него по природе Сын, раздельно и вместе соединенно по природному единству. Раздельно – потому что мыслится имеющим существование Сам по Себе, ибо есть Сын, а не Отец. Но также и соединенно – потому что существование Отца, конечно, должен сопровождать Родившийся от Него по природе (Сын). Вместе существуют Отец и Сын, и если существует и называется Отец, то потому, конечно, что Он мыслится родившим.

Итак, «сия есть», говорит, «вечная жизнь, да знают Тебя единого истинного Бога и, Кого послал Ты, Иисуса Христа». Но неужели же – спросит кто из любознательных, которые не легкомысленно стараются усвоять Божественные догматы, – мы должны знание признавать вечною жизнью и будет достаточно знать о действительном и истинном существовании Бога по природе, чтобы иметь всю твердость надежды, и ничего другого не потребуется? Но в таком случае как же это «вера без дел мертва есть» (Иак.2:26)? Ведь когда мы называем веру, то обозначаем истинное знание о Боге, а не другое какое, ибо чрез веру знание. Это засвидетельствовал Исаия, говорящий: «Если не уверуете, (то) и не уразумеете» (Ис.7:9). А что знание, состоящее в одних только голых рассуждениях, писания святых объявляют нам делом совершенно бесполезным, это, думаю, можешь понять и из следующего. Один из святых учеников сказал: «Ты веруешь, что един Бог: хорошо делаешь, – (но) и демоны веруют, и трепещут» (Иак.2:19). Что же скажем на это? Как окажется истинным Христос, называющий вечною жизнью познание Единого и Истинного Отца и Бога и с Ним Сына? На это, полагаю, надо отвечать, что слово Спасителя должно быть, конечно, истинным, ибо знание есть жизнь, как бы рождающая всю силу таинства и вносящая причастие таинственной Евхаристии, посредством которой мы вступаем в общение с Живым и Животворным Словом. По этой, думаю, причине и Павел называет язычников сотелесными и сопричастными Христу (Еф.3:6), как приобщившихся Святой Его Плоти и Крови. Таким же образом и наши члены должны представляться как члены Христа (1Кор.6:15). Итак, знание есть жизнь, вносящая притом благословение чрез Духа, ибо Он обитает в наших сердцах, преобразуя принимающих Его к всыновлению и воссозидая к нетлению и благочестию посредством евангельской жизни. Поэтому Господь наш Иисус Христос, ведая, что знание о Боге едином и истинном является причиною и как бы залогом названных благ, говорит, что оно есть вечная жизнь, как матерь и кормилица вечной жизни, как бы рождающая собственною силою и природою то, что служит причиною жизни и ведет к ней.

Надо, полагаю, направить свое любопытство и на то, каким образом, по слову Христа, получается в нас совершеннейшее знание единого и истинного Бога. Заметь, что оно бывает не без знания о Сыне и, конечно, о Святом Духе. Таким ведь образом мыслится и веруется, согласно Писаниям, Единица в Троице. иудеи, Моисеевыми заповедями руководимые к удалению от многих и лжеименных (богов), привлекались к служению Единому и Истинному (Богу), ибо закон говорит: «Господу Богу твоему поклонишься и Ему Единому послужишь» (Втор.6:13; Мф.4:10). Но служившие и уже поклонявшиеся Единому и Истинному, как не имевшие еще совершенного знания о Поклоняемом, теперь чрез слова Спасителя нашего призываются к нему (знанию), научаясь не тому (только), что Создатель всего есть един и истинен, но и тому, что Он есть Отец, и Кого родил, даже более – уже и точно созерцая Его в неизменном образе, то есть Сыне. Ведь чрез отпечаток каждый весьма легко может доходить до точного созерцания первообразов. Поэтому Господь наш Иисус Христос считает необходимым, чтобы призванные чрез веру к сыновству и жизни вечной не только узнали то, что Бог един и истинен, но и что Он есть и Отец и Кого есть Отец – очевидно Того, Кто ради нас стал плотью и послан для исправления испорченной природы разумной, то есть человечества.

Ин.17:4–5. Аз Тя прославих на земли, дело соверших, еже дал еси Мне, да сотворю его¹⁰³⁴. И ныне прослави Мя Ты, Отче, у Тебя Самого славою, юже имех прежде [даже] миру быти у тебе¹⁰³⁵

К Божественному опять присоединяет человеческое, и речь является как бы смешанною, имеющею в виду две цели, именно: чтобы лицо Говорящего, с одной стороны, не возвышать до обладания (не представлять обладающим) одним только всецелым всемогуществом и Божескою властью, а с другой стороны, чтобы не оставлять в пределах одной только человеческой ограниченности, но чтобы из обоих (Божества и человечества) составить нечто единое, не лишенное того и другого из названных свойств. Господь наш Иисус Христос почитал должным научать верующих не только тому, что Он есть Бог¹⁰³⁶ Единородный, но и тому, что стал ради нас человеком, дабы всех представить Богу и Отцу и преобразить к новой жизни, Своею кровью искупив человечество и, один достойнейший всех, отдав жизнь Свою за всех. Поэтому говорит, что прославил «на земле» Отца, «совершив дело, что дал» Ему.

Также и здесь, идя как бы двойным некиим путем в рассуждениях об этом, мы станем утверждать, что и это говорится в отношении и Божества и человечества (Христа). Поэтому, если говорит это как человек, то разумей так: образом для нас и началом и примером Божественной жизни стал Христос и ясно показал, как и какую следует нам вести жизнь. Поэтому-то составители Божественных Писаний (Евангелисты) и дают подробнейшее о Нем повествование. Итак, научает нас в этих словах и говорит, что каждый из нас, совершая назначенное ему служение и приводя в исполнение заповеди Божии, тогда-то именно и прославляет своими подвигами, конечно не тем, чтобы прибавлял Ему (что-либо в отношении славы), как не имеющему, – ибо полна славы Божественная и неизреченная Природа, – но тем, что видящих и получающих пользу заставляет славословить Его, как и Спаситель говорит: «Да воссияет свет ваш пред людьми, да увидят добрые дела ваши и прославят Отца вашего, Сущего на небесах» (Мф.5:16). Мужественно и охотно совершая подвиги добродетели ради Бога, мы стяжаем славу отсюда не для своих глав, но приобретаем благословение славе и чести Вседержителя. Как в том случае, когда, проводя противную Богу и мерзостнейшую жизнь и тем ослабляя неизреченную славу Его, мы подвергаемся справедливому суду и делаем свою душу повинною наказанию, о чем слышим чрез глас пророка: «Ради вас всегда имя Мое хулится у народов» (Ис.52:5); таким же, думаю, образом, когда совершаем славнейшую добродетель, тогда, без сомнения, и приуготовляем прославление Бога. Поэтому, совершив данное нам от Бога дело, мы тогда, вполне справедливо возвышаясь до дерзновения, свойственного Его истинным чадам, можем как бы востребовать для себя равной славы у прославленного от нас Бога, «ибо живу Я, говорит Господь, что прославляющих Меня прославлю и уничижающий Меня уничижится» (1Цар.2:30). Итак, желая показать, что только тогда подобает нам просить славы у Единого (Бога), то есть для будущего века, когда мы во всем будем оказывать Ему безукоризненное подчинение и окажемся ревностнейшими блюстителями заповедей Его, говорит, что Он прославил Отца, «дело совершив на земле, что дал Ему». Однако ж требует и Сам славы для Себя – не чуждой и не приобретенной, как мы, но Своей собственной. Нам ведь должно просить этого, но отнюдь не Ему. Обрати же внимание на то, что дерзновение в том и другом отношении Он опять в Себе Самом и чрез Себя сообщает нашей природе как нечто новое, ибо в Нем первом и чрез Него мы обогатились и силою исполнять врученное нам от Бога к совершению и уже возможностью с дерзновением просить подобающей достойным чести. Ведь некогда, по причине воцарившегося над нами греха и происшедшего в Адаме отступления, мы не обладали силами совершать какие-либо подвиги добродетели и были весьма далеки от дерзновения к Богу. Но Бог, по превеликому милосердию Своему возводя нас к этому дерзновению, так ободрял, говоря гласом пророка: «Не бойся, что постыжена, – не смущайся, что опозорена» (Ис.54:4). Таким образом, как во всех других благах Господь наш Иисус Христос стал для нас и начатком и дверью и путем, так и здесь.

Если же Спаситель (здесь) требует Своей собственной и домирной славы и, применяя это изречение к нам как пример для нас, утверждает, что и нам самим с великою готовностью должно совершать волю Божию и таким образом просить с дерзновением вышней славы, то никто да не думает, что мы говорим, будто человеку по подражанию Христу приличествует требовать какой-либо домирной и изначальной славы, как подобающей и ему. Напротив, пусть представляет так, что Он говорит соответственно тому, что подобает каждому (Христу и человеку). Поэтому если разумеется одно только наше человечество во Христе, то пусть говорится одно только подобающее тварям и да не преступается человеческая мера. Если же Слово, будучи Богом, стало плотию, когда говорит что-либо, как свойственно Богу, то это должно относиться только к Нему одному, но отнюдь не к тем, которые по подобию Его.

Так должны мы понимать значение толкуемых слов, относя их, согласно только что представленному рассуждению, к человечеству Христа.

Но, с другой стороны, представляя Божественное достоинство Христа, мы справедливо разумеем уже нечто большее, чем человеческая природа. Поэтому Он, утверждаем, прославил Своего Отца Бога, совершив дело, что получил от Него, не как слуга или в качестве подневольного, как бы по необходимости, дабы Господь всяческих не являлся ограниченным подобно нам и служебною тварью, ведь людям или Ангелам свойственно как слугам подчиняться и подобно рабам повиноваться Божественным велениям, – но, как сила и премудрость Родившего Его, Он вполне совершил как бы врученное Ему исправление нас, как, без сомнения, и божественный Псалмопевец в Духе, изъясняя нам значение тайны, сказал: «Заповедай, Боже, Силе Твоей, – укрепи, Боже, то, что Ты совершил нам» (Пс.67:29). Чтобы ясно показать, что Сын есть сила Отца и не другой, от Него отличный, говорю о тожестве сущности и природы, прежде сказав: «Заповедай Силе Твоей» и внесши двойство лиц, то есть Заповедующего и Того, к Кому заповедь, тотчас же соединяет их в единство природное, усвояя исход дела всецело Божественной и неизреченной Природе в премудрых словах: «Укрепи, Боже, то, что Ты совершил нам». Итак, Сын берет Себе или приемлет от Собственного Отца наше дело.

Но каким образом Бог заповедует Своей Силе, об этом необходимо рассмотреть и сказать, насколько превышающее ум может быть доступно для человеческого изъяснения. Вообразим себе какого-либо человека из нам подобных и представим его знатоком чеканного искусства: ему надо приступить к чеканке (новой) статуи или к исправлению в ней какой-либо порчи или недостатка. Как он будет работать и совершать то, что желает? Очевидно, предоставив силе своих рук и мудрости искусства совершение того, что он пожелает сделать. Но если мудрость и сила его, по-видимому, и представляются в уме как бы чем-то другим, отличным от него, но в действительности они не отделяются от него, ибо по сущности и они принадлежат ему. Нечто подобное ты должен мыслить и о Боге, но значение примера бери не во всей целости, ибо Бог должен быть представляем выше всего, и выше этого примера. То же самое рассуждение, взятое в виде примера, можно применять и к солнцу и огню. И солнце как бы повелевает исходящему из него свету осиявать все и действенности лучей как бы дает дело – внедрять силу теплоты в воспринимающие ее предметы. Подобно же и огонь заповедует и повелевает некоторым образом свойству своей природы исполнять подобающее ей. Но мы не утверждаем, что вследствие этого в рабском подчинении находятся луч и свет у солнца, а сила жжения у огня. Ведь оба они действуют чрез то, что составляет их природную собственность. Но хотя и представляются как бы не самодеятельными, однако ж природно они не отличны от того, что из них. Нечто подобное должно мыслить как о Боге и Отце, так и о рожденном от Него по природе Слове, когда говорится, что Он принимает на Себя что-либо человеческое.

Итак, прославила на земле Бога и Отца Премудрость и Сила Его, то есть Христос, «совершив дело, что дал Ему». А так как подобающее Ему дело уже приходило к концу, то Он и просит всегда присущей Ему славы и, когда время уже призывало к сему, требует восприятия Своей исконной славы.

Но какое же Он исполнил дело, чрез которое, говорит, Он прославил Отца?

Будучи истинным Богом, Он по благоволению и желанию Отца стал человеком, восхотев спасти всю вселенную и падший род на земле обновить к жизни бесконечной и Боговедению истинному, что и совершено силою и Божественною властию Христа, упразднившего смерть, разрушившего владычество диавола и уничтожившего грех, показавшего несравненную любовь к нам чрез оставление всем преступлений и просвещение заблудших и уже уразумевших Бога единого и истинного. Так как Христос своею силою совершил это, то Отец прославляется от всех, то есть от всех в мире, разумеющих премудрость и силу и присущую Ему милость и человеколюбие. Просиял Он и проявился наконец в Сыне как в образе и отражении Своей природы, и дерево познанным стало от плода, по написанному (Мф.12:33). Когда же совершены уже были дела и прекрасное Домостроение о нас достигло подобающего конца, Он возвращается в Свою славу и воспринимает исконную честь. Впрочем, как облеченный еще образом человеческим, принимает вид молитвы и просит как неимеющий, ибо все у человека от Бога. И хотя Он, поскольку Богом рожден от Бога Отца, отнюдь, конечно, не был лишен Божественной славы, но, как скоро во время Домостроения о нас как бы сократил (скрыл) ее, приняв это бесславнейшее тело, справедливо требует ее, как действительно отсутствовавшую, и это говоря как человек. Нечто подобное разумея, и сам премудрый Павел пишет нам о Нем в Послании так: «Сие да мыслит каждый из вас, что и во Христе Иисусе, Который, в образе Бога будучи, не хищением почел быть равным Богу, но Себя уничижил, образ раба приняв, в подобии людей быв и видом обретшись как человек, унизил Себя, быв послушен до смерти, и смерти крестной, – посему и Бог Его превознес и даровал Ему имя выше всякого имени, да в имени (именем) Иисуса Христа всякое колено поклонится, небесных и земных и подземных (существ), и всякий язык исповедует, что Господь – Иисус Христос во славу Бога Отца» (Флп.2:5–11). Хотя и Превышнего Сына, поскольку Он явился из Него очевидно Богом и Господом, тем не менее, написано, возвышает как человека, которому усвояется потребность в возвышении своей низкой природы. Таким образом, просит восприятия Своей (исконной и домирной, то есть Божественной) славы и с плотью. И отнюдь не как не обладающий Своею (Божескою) славою говорит это, хотя бы и не получил ее (во время воплощения на земле), ибо Логос никогда не был без Своих достоинств, будучи Богом истинным, но (говорит это) как возносящий и самый Свой храм (человечество) в присущую Ему всегда славу, вернее же – как возносящий Себя с Своей плотью, ради которой последовало временное бесславие. Чтобы именно не показалось кому-либо, что Он просит не принадлежащую Ему, чуждую и не искони Ему обычную славу, Он объявляет ее домирною и (пребывающею) у Самого Отца. Это потому, что Сын никогда не был вне славы Отца, как всегда соцарствующий Ему, совоспеваемый с Ним и сопоклоняемый от нас и святых Ангелов, как Бог из Бога и в Боге и с Богом. Этому, полагаю, учит и божественный евангелист Иоанн в словах: «В начале был Логос, и Логос был к Богу, и Бог был Логос: Сей был в начале к Богу» (Ин.1:1–2).

Ин.17:6–8. Явих Твое имя человеком, ихже дал Ми еси от мира: Твои беша, и Мне их дал еси, и слово Твое сохраниша¹⁰³⁷. Ныне разумеша, яко вся, елика дал еси Мне, от [у] Тебе суть¹⁰³⁸: яко глаголы, яже дал еси Мне, дах им, и тии прияша и познаша истинно, яко от Тебя изыдох, и вероваша, яко Ты Мя посла¹⁰³⁹

В только что изложенных нами рассуждениях я уже основательно, как мне кажется, доказал, что Христос вел речь к Небесному Отцу как по Божеству, так и по человечеству (как Бог и вместе как человек). Построяет слово по отношению к обеим (природам), ни заключая ее в пределы одного только человечества, ни относя ее всецело к Божеской славе, но также и здесь опять сохраняется тот же самый характер. Как Бог по природе и начертание Неизреченной Природы, Он говорит к Своему Отцу: «Явил Я Твое имя людям», вместо славы ставя «имя», как это обычно употребляется и в нашей речи. Так, премудрейший Соломон написал: «Лучше имя хорошее, чем богатство многое» (Притч.22:1), то есть доброе мнение и слава лучше знатности и блеска, доставляемых богатством. Также и Сам Бог говорит в одном месте устами Исаии тем, которые «оскопили себя ради Царства Небесного» (Мф.19:12): «Да не говорит евнух (скопец), что я древо сухое, – вот что говорит Господь скопцам (евнухам): которые соблюдут заповеди Мои и сотворят, что Я хочу, дам им в доме Моем и в ограде Моей место именитое, лучше сынов и дщерей имя вечное дам им» (Ис.56:3–5). Никто, конечно, не подумает, если он благоразумен, что воздаяние со стороны щедрости Божией будет состоять в простых только названиях имен людям благочестивым и добродетельным, препобедившим всякое удовольствие в мире, и умертвившим «члены, что на земле» (Кол.3:5), и почтившим одно только согласное с Божественными законами. Но имя опять вместо славы употребляет, ибо достославны будут соцарствующие Христу.

Итак, Спаситель ясно утверждает, что Он «явил имя» Бога и Отца, то есть по всей вселенной соделал явною славу Его. Как или каким образом? Себя, очевидно, в Своих превышающих слово подвигах, представив в доказательство. Ведь Отец прославляется в Сыне как в образе и отражении Своего образа, ибо в начертании всегда проявляется красота первообразов. Так, является Единородный, существенно будучи премудростью и жизнью, Художником всего и Творцом, победившим смерть и тление, праведным, незлобивым, милосердым, святым, добрым. Таковым же стал познан и Родивший Его, ибо Он не может быть по природе другим, отличным от Того, Кто из Него по природе. Итак, Он просиял, как в образе и отражении Своего образа, в славе Своего Сына, ибо таково было о Нем слово у древних, а теперь и воочию является нам таковым. Ведь в отношении веры созерцаемое воочию, кажется, всегда бывает сильнее выражаемого в словах.

Не лишено, полагаю, значения то, что уже сказано нами об этом изречении. Однако же должно идти и другим некоторым путем рассуждений (в изъяснении толкуемых слов). «Явил имя» Отца Сын, очевидно приведши нас к разумению и ясному представлению не только Того, что есть Бог, – это было возвещаемо чрез Богодухновенное Писание и ранее пришествия (Христа), – но и того, что, кроме бытия истинным Богом, Он есть и Отец не в лжеименном смысле, имея в Себе и от Себя Собственного Сына, совечно сосуществующего Его Собственной природе. Это потому, что, конечно, не во времени родил Творца веков. Но более, так сказать, соответствующее Богу имя Отец, чем Бог. Это служит обозначением достоинства, а то заключает в себе указание на существенное свойство. Кто говорит «Бог», тот указывает на Господа всяческих. А кто называет Отца, тот выражает особность или личное свойство (ἰδιότητος), ибо являет, что родил. И Сам Сын усвоял Богу имя Отца как более, так сказать, собственное и истинное, когда говорил не: «Я и Бог», но: «Я и Отец одно есмы» (Ин.10:30), или еще в другом месте о Себе Самом: «ибо Сего Отец запечатлел Бог» (Ин.6:27). Но и повелевая ученикам Своим крестить все народы, ясно заповедал совершать это не во имя Бога, а «во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф.28:19).

Ведь и божественный Моисей, повествуя о творении этого мира, не одному лицу усвоял образование мира, написав так: «И сказал Бог: «сотворим» человека по образу «Нашему» и по подобию» (Быт.1:26), и в этих словах – «сотворим» и по подобию «Нашему» – обозначается Святая Троица, ибо создал все и призвал к бытию Отец чрез Сына в Духе. Но не вполне удобопонятно было это для древних, вернее – совсем была неясна эта речь, ибо ни Отец не назван особо, ни лицо Сына не выставлено ясно. Господь же наш Иисус Христос без всякого прикровения и с великим дерзновением (ясно) называл Бога Своим Отцом, а Себя Самого именуя Сыном и показав истинным плодом владычествующей над всем Природы, тем самым явил имя Отца и возвел нас к совершенному знанию. Ведь полнейшее знание о Боге и начале всего состоит в ведении не только того, что Бог есть, но и того, что Он есть Отец и Кого – Отец, включая сюда очевидно и Святаго Духа. И действительно, знать о Боге только то, что Он существует, принадлежит нам отнюдь не более, чем подзаконным, ибо это не выходило за предел иудейского разумения. И как закон ничего не довел до совершенства (Евр.7:19), сообщая детоводственное научение (Гал.3:24) и не достаточное для достижения совершеннейшего благочестия, так и знание о Боге сообщал несовершенное, только отклоняя от преданности к лжеименным богам и заставляя поклоняться Единому и Истинному: «Да не будут, – сказано, – тебе боги другие, кроме Меня» (Исх.20:3), «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему Одному служи» (Мф.4:10; Втор.6:13). Господь же наш Иисус Христос, приложив к постановлениям Моисеевым нечто лучшее и предложив учение превосходнейшее, чем подзаконная заповедь, даровал знание, которое выше и славнее того древнего знания. Он соделал явным для нас, что Творец всего есть не только Бог и Господь, но и Отец. Доказательство – налицо: Он объявил Себя образом Божиим в словах: «Видевший Меня видел Отца» (Ин.14:9), «Я и Отец одно есмы» (Ин.10:30).

И это справедливо, так как Он, будучи Богом и от Бога (рожденным) по природе, возвышенно и свойственным Богу образом говорит это к Своему Отцу. Но тотчас же присоединяет, говоря более свойственным человеку образом: «коих дал Ты Мне от (из) мира, Твои» (буквально Тебе, у Тебя) «были, и Мне их дал Ты». Впрочем, надо думать, Господь сказал не потому, чтобы во владычестве Бога и Отца было что-либо особо и отдельно выделенное и отличное, чего бы не было у самого Сына. Ведь Он есть Царь предвечный, по гласу Псалмопевца (Пс.73:12, 54:20), и вечный общник владычества Отца. Так и премудрый евангелист Иоанн учит, что все принадлежит и подчинено Ему, очевидно при соцарствии с Ним Отца, когда пишет: «В Свое пришел, и Свои Его не приняли» (Ин.1:11), собственностью Его называя и тех, которые еще не знали Его и отвергали как бы иго царства Его. Сказал же это теперь, ставя на вид слушателям, что в этом мире были некоторые, которые совсем не имели понятия об едином и истинном Боге и служили твари и диавольским измышлениям. Но хотя они и не знали Творца всего, блуждая вне истины, все же они были собственностью Бога, поскольку Он есть Владыка всего, как Творец. Все есть собственность Бога и вообще нет ничего, среди тварного, что не имело бы владыкою Единого, хотя бы сама тварь и не знала этого. Ведь никто, конечно, не скажет, чтобы заблуждение некоторых могло лишать Творца всего власти над всем, напротив – подчинит Его власти все, что чрез Него сотворено и приведено к бытию. Если поэтому это истинно, то Богу Истинному принадлежали и те, которые одержимы были диавольскими заблуждениями и преданы мирским мерзостям.

Но дано Сыну каким образом? Бог и Отец благоизволил, чтобы Еммануил царствовал над ними не так, что Он теперь только начал царствование над ними, – Он всегда был Господом и Царем как Бог по природе, – но так, что, став человеком и отдав Себя за жизнь всех, всех искупил Себе и чрез Себя привел к Богу и Отцу. Таким образом, искони и от начала царствуя как Бог вместе с Своим Родителем, Он поставляется царем как человек, Которому вместе с другими дается царствование, по мере природы человеческой. Ведь царь есть не то же, что человек как разумное животное, обладающее умом и знанием, имея это в качестве природных свойств. Это (ум и знание) заключается в понятии сущности (человека), а то (царское достоинство) есть внешнее, придаточное и не принадлежит к нераздельно прирожденным свойствам: оно бывает и исчезает, нисколько не изменяя предмета, насколько это касается сущности. Таким образом, царское достоинство является данным и отвне привходящим к человеку – от Бога, «ибо чрез Меня, – говорит, – цари царствуют и властелины чрез Меня властвуют над землею» (Притч.8:15–16). Итак, царствуя над всем с Отцом, поскольку был и есть и будет Богом по природе, Он принимает владычество над живущими в мире, соответственным человеку образом и мерою.

Поэтому говорит, «что все, что дал Ты Мне, у Тебя есть». В собственном и точном смысле все есть собственность Бога, а нам, Его тварям, только дается. И если Божественной природе подобает обладать и владычествовать всем, то нам свойственно опять только получать. И действительно, Он засвидетельствовал, что несомнительно верующим в Него свойственно искреннее рабство и ревностное послушание, ибо говорит: «потому что слова, что дал Ты Мне, дал Я им, и они приняли и познали истинно, что от Тебя Я исшел, и уверовали, что Ты Меня послал». Свои изречения ясно называя «словами» Бога и Отца, по причине тожества сущности и так как Бог Слово открывает желания Отца, подобно как, без сомнения, и исходящее из наших уст и чрез внешнее произношение входящее в слух ближнего открывает тайны, лежащие в глубине сердца. Поэтому-то и пророческое слово сказало о Нем, что «называется имя Его: “Велика Совета Ангел”» (Ис.9:6). Поистине чудный и сверхъестественный и великий совет Родителя открывает сущее в Нем и из Него Слово, чрез произнесение слов, как человек, когда стал подобным нам, а после восшествия на небеса – чрез познание и световодительство духовное. Ведь достойным Он открывает тайны Свои, что и Павел засвидетельствует в словах: «Доказательства ли ищете того, что во Мне говорит Христос?» (2Кор.13:3).

Итак, Он засвидетельствовал о любящих Его, что они приняли и соблюли данные Ему от Бога Отца слова. А кроме того, они удостоверяются в том, что Он от Бога исшел и послан, между тем как страдавшие противоположным настроением не признавали этого. Не приняв слов Его и не сохранив свободною веру, они не допускали и не веровали, что Он исшел от Бога и послан. Так, иудеи говорили однажды: «Если бы был Сей от Бога человек, не нарушил бы субботы» (Ин.9:16), в другой раз: «Мы – Моисея ученики: мы знаем, что Моисею говорил Бог, Сего же не знаем, откуда Он» (Ин.9:28–29). Видишь, как отринули посланничество (Его от Бога), так что бесстыдно возглашают, что не знают, откуда Он. А что они, страдая большою глупостью рассудка и ради одного только вочеловечения спотыкаясь как бы на некий камень, не принимали и неизреченного Его и превечного рождения, разумею от Бога и Отца, в этом легко удостоверишься, когда услышишь слова Евангелиста: «И потому именно искали Его иудеи убить, что не только нарушил субботу, но и Отцом Своим называл Бога» (Ин.5:18). Записан также и возглас нечестивых иудеев к Нему: «За хорошее дело не побьем Тебя камнями, но за хулу, потому что Ты, человек будучи, делаешь Себя Богом» (Ин.10:33). Ясно уразумеешь отсюда, как истинные блюстители слов Его признали и уверовали, что Он воссиял от Отца – ибо это, полагаю, означает слово «исшел» – и послан к нам, «возвещая заповедь Господню», по сказанному в псалмах (Пс.2:7). А осмеявшие это Божественное и от Отца слово отринули вместе с тем и веру и ясно отвергли, что Он есть Бог и от Отца, пришедший к нам ради нашего спасения, став при этом подобным нам, но без греха.

Поэтому справедливо усвояет Богу и Отцу добрых и истинно предавших Ему благопослушание души своей, не упомянув о совершенно противоположных им, дабы, уже начиная с наших времен, стало ясным то, что Он сказал. Что же это? «Всякого, кто исповедует Меня (о Мне) пред людьми, исповедую и Я его (о нем) пред Отцом Моим, Сущим на небесах: кто же отвергнется Меня пред людьми, отвергнусь и Я его пред Отцом Моим, Сущим на небесах» (Мф.10:32–33). Это совершить обещал и Сам Бог и Отец, некогда восклицая гласом Исаии: «Будьте Мне свидетели, и Я – свидетель, говорит Господь Бог, и Отрок, Которого избрал Я» (Ис.43:10).

Итак, Спаситель ведет беседу и как Бог, и вместе как человек, ибо в одно и то же время Он был и Бог и человек, изрекая безукоризненное в том и другом отношении слово и промыслительно приспособляя к потребностям времени то, что подобало каждому (Божеству и человечеству).

Ин.17:9–11. Аз о них молю: не о мире молю, но о [тех], ихже дал еси Мне, яко Твои [у Тебя] суть¹⁰⁴⁰. И Моя вся Твоя [суть] есть, и Твоя Моя, и прославихся в них¹⁰⁴¹. И уже несмь в мире, и сии в мире суть, и Аз к Тебе гряду¹⁰⁴²

Ходатайствует опять как человек, Примиритель и Посредник Бога и человеков (1Тим.2:5), и как истинно великий и всесвятой Первосвященник наш Своими молитвами умилостивляет Своего Родителя, Самого Себя священнодействуя за нас. Ведь Сам Он есть Жертва и Сам – Священник, Сам – Посредник, Сам – всенепорочное приношение, Агнец истинный, «берущий грех мира» (Ин.1:29). Таким образом, то древнее посредство Моисея было как бы образом некиим и ясною тенью того посредства, что в последние времена явлено Христом, – и подзаконный архиерей в своем образе начертывал Священнослужителя вышезаконного, ибо тень истины – закон. Ведь божественный Моисей и вместе с ним славный Аарон всегда посредниками выступали между Богом и собранием народным, то отклоняя гнев (Божий) за прегрешения израильтян и призывая вышнее благоволение на изнемогавших, то молясь за них, и благословляя их, и по установленному порядку принося подзаконные жертвы и, кроме того, еще дароприношения или за грехи, или благодарственные за те блага, что получили они от Бога. Но выше типов и подзаконных образов явившийся в последние времена Первосвященник и вместе Посредник Христос «умоляет» за нас как человек и щедро благодетельствует нас как Бог вместе с Богом и Отцом, раздающим блага достойным. Весьма ясно показал нам это Павел в словах: «Благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа» (2Кор.1:2). Итак, умоляющий как человек, Он также и раздает как Бог. Будучи святым первосвященником, непорочным и безгрешным, Он не за Свои немощи, как это обычно было для получивших подзаконное священство (Евр.7:27), но, напротив, за спасение наших душ принес Себя, и притом однажды, ради наших грехов, и сделался ходатаем за нас, «и Он есть умилостивление за грехи наши», по слову Иоанна, и не за наши только, но и за целый мир (1Ин.2:2).

Но, быть может, кто-либо против наших рассуждений сделает такое возражение: сказанное учеником не будет ли противоречить словам Спасителя? Ведь Господь наш Иисус Христос в этих словах представляется ясно отказавшимся от ходатайства за весь мир, а премудрый Иоанн высказал совершенно противоположное сему, ибо утверждает, что Спаситель должен быть ходатаем и умилостивлением не за наши только грехи, но уже и за весь мир.

Но какое должно быть решение этому возражению или каким образом ученик окажется свидетельствующим согласное с изречением Господа, это нетрудно сказать. Блаженный Иоанн, так как был иудеем и из иудеев, чтобы кто не подумал, что Господь есть ходатай пред Отцом за одних только израильтян, а не за другие народы, рассеянные по всей земле, хотя им и предстояло прославиться верою в Него и быть вскоре призванными к познанию спасения чрез Христа, считает необходимым сказать, что Господь есть умилостивление не за одних только потомков Израиля, но за целый мир, то есть за тех, которые имели быть призванными из всякого народа и племени чрез веру к оправданию и освящению. А Господь наш Иисус Христос, отделив истинно верующих от имеющих противоположное настроение и решившихся столь упорным непослушанием досаждать Ему – от достойнейших слушателей Его божественных слов, подклонивших уже выю сердца своего и как бы надевших на себя иго рабства Богу, – о них, сказал, одних подобает молить, ибо кого Он является посредником и первосвященником, им только одним почитал должным и доставлять блага от ходатайства. О них и говорит, что хотя они даны Ему, но принадлежат и Отцу, так как нет другого пути к свойству Богу, как только чрез Сына. Этому и Сам Он научит тебя в словах: «Никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Ин.14:6).

Обрати внимание на то, как Отец, дав Своему Сыну тех, о ком речь, приобрел их Себе Самому. Уразумев это, прекрасно говорит величайший знаток Священных Писаний: «Потому что Бог был во Христе мир примиряющим с Собою» (2Кор.5:19). Мир примиряется с Богом тем, что Христос является Посредником, принимающим приходящих чрез веру и приводящим их чрез Себя к Отцу. Поэтому и пророк Исаия уже прежде внушал нам избрать мир с Богом во Христе в словах: «Соделаем мир с Ним, соделаем мир приходящие» (Ис.27:5–6). Отдалив от своей души то, что отчуждает нас от любви ко Христу, разумею скверность, склонность ко греху, удобопреклонность к мирскому сладострастию и, кроме того, еще к матери и кормилице всякого зла – противоестественному заблуждению, мы соделаемся своими и друзьями Христа и устроим мир с Богом и соединимся с Самим Отцом чрез Сына, как принявшие в себя рожденное от Него Слово и в Духе взывающие: «Авва Отец!» (Рим.8:15).

Итак, данные Христу соделались собственностью Отца, однако ж не становясь поэтому вне Христа, ибо царствует с Ним и владычествует чрез Него над Своими Бог и Отец. Ведь одно и то же царство и держава одна над всем Святой и Единосущной Троицы, и что составляет собственность Сына, должно принадлежать и славе Сына (Бога?) и Отца, и наоборот, что называется подчиненным Отцу – этим должен, конечно, обладать и Сын. Поэтому-то и говорит: «Мое все – Твое есть и Твое – Мое». Где блистает и является полное тожество природы, там одинакова и слава достоинства, то есть не отдельно что-либо из сущего усвояется Одному и отнимается у Другого, но совершенно равная и одна и та же слава простирается на все вообще. Кто по своему существу есть наследник Божеских достоинств Своего Отца, Тот является и Сам имеющим все, что есть у Отца, а Своего Родителя покажет имеющим все, что принадлежит Ему (Сыну). Каждый из Них в Другом природно проявляется, и Сын сияет в Отце, а Отец в Свою очередь в Сыне. Таким образом тайноводствуют нас Богодухновенные Писания. Когда поэтому одно из достоинств Отца есть обладание властью над всем, то это должно быть и у Сына, ибо Он есть начертание сущности Его, не допускающее ни в чем никакого несходства и изменения. Впрочем, Он, как утверждает, прославляется в раз Ему данных, как бы объявляя справедливейшим воздаянием моление за них.

Какое же поэтому это моление и по какой причине просит у Отца благоволения для Своих истинных последователей? «Я не (есмь) в мире», говорит, «а они в мире (суть), а Я к Тебе гряду». Сожительствуя и соприсутствуя еще святым Апостолам с плотью на земле, Он был явным и видимым ходатайством, как бы всегда готовым и способным оказать помощь подвергавшимся опасности, почему они и были весьма дерзновенны. Ведь человеческий дух обыкновенно более полагается и надеется не на то, что темно, но на то, что вполне явно. Говорим это отнюдь не затем, чтобы утверждать, будто Господь немощен в деле спасения кого-либо, хотя бы Он и не присутствовал видимым образом. Так думающий совершенно справедливо оказался бы глупцом. «Ведь Иисус Христос вчера и сегодня Тот же и во веки» (Евр.13:8). Но Он знал, что ученики будут впадать в немалое малодушие, как бы оставленные одни на земле, между тем как мир наподобие свирепых волн бушует и невыносимыми ужасами и чрезмерными опасностями обычно нападает на проповедников Божественного слова еще не посвященным.

Итак, так как «Я», говорит, «иду к Тебе» – ибо вскоре вознесусь, чтобы совосседать и соцарствовать как Бог с Богом и Отцом, а они останутся пока «в мире», – то «о них молю». Данные Мне, они и Твоими стали, и как о Твоих, так и о Моих считаю должным заботиться, и «прославлен Я в них, потому что все, что дал Ты Мне, Твое есть, и Твое – Мое». И истинна эта речь, ибо потому только что некоторые из сущих в мире даны Христу и поэтому стали собственностью и Отца, они не откажутся славословить Того, чрез Кого вступили в общение с Богом и Отцом, но приведенные чрез Него, останутся нисколько не менее и Его собственностью. Ведь у Него все общее с Отцом, как Божество по природе, так и всемогущество, ибо один Бог у нас, во Святой и Единосущной Троице поклоняемый. Бога собственность все мы, одного и единственного и истинного, в качестве рабов подчиненные Святой и Единосущной Троице.

Ин.17:11. Отче Святый! соблюди их в имени Твоем, еже дал еси Мне, да будут едино, якоже Мы¹⁰⁴³

Замечай повсюду соединение воедино двух сторон, – то есть человеческой, имеющей свойственную нам ничтожность, и божеской, обладающей превышающею все славою. Речь представляет смешение из того и другого и, как мы подробно говорили в предшествующих рассуждениях, ни божеское не доводит до последней высоты, ни выступает совсем из свойственных нам пределов. И это потому, что Он есть Бог, ставший человеком несказанным некиим и неизреченным соединением занимая как бы среднее какое место, так что ни из определения истинного Божества не выходит, ни оставляет совсем и границ человечества. Неизреченное от Бога и Отца рождение, поскольку Он Слово есть и Единородное, возводит Его в Божескую сущность и в славу, справедливо следующую Ему. А уничижение низводит Его в подобие нам, не принуждая к сему насильственно Того, Кто вместе с Отцом является царем над всем, – Единородный никогда не мог быть вынужден к противному Его воле, – напротив, как добровольное, из любви к нам принятое и сохраненное. Ведь Он унизил Себя Сам (Флп.2:7), то есть добровольно и без всякого принуждения. В противном случае, то есть если бы кто в состоянии был всецело властвовать над Ним и приказывал бы Ему идти на это против Его желания, то Он оказался бы уже не добровольно подвергшимся состоянию уничижения. Итак, Он уничижил Себя Сам добровольно ради нас. Ведь иначе и мы никогда бы не получили названия сынов по благодати и богов, если бы Единородный не подверг Себя унижению за нас и ради нас, сообразно Которому, преобразуясь чрез причастие Духа, и сами мы называемся чадами Божиими (Ин.1:12; 1Ин.3:1) и богами (Ин.10:34–35 из Пс.81:6). Поэтому, когда говорит что-либо, соединяя некоторым образом с божеским и человеческое, то не соблазняйся этим и оставь неразумное изумление придуманному несравненному искусству речи, всегда тонко выдерживающему для нас этот двойственный образ, так что говорящий в одно и то же время является и Богом по природе, и истинным человеком, прекрасно сочетавая ничтожество человечества с славою неизреченной Природы и безукоризненною и свободною от всякого упрека выдерживая совершеннейшим образом сообразность (речи) по отношению к тому и другому.

Говоря это, мы утверждаем не то, что природа Слова низошла в худшее состояние, чем была вначале. Отнюдь нет, ибо такое мнение будет не лишено крайней глупости, так как божество всецело бесстрастно, не допускает никакого изменения, напротив – сохраняет неизменным свое состояние, но то, что образ добровольного уничижения, как бы по необходимости усвоенный вид смирения, по человечеству, заставляет как бы в низшем состоянии, чем в каком находится Отец, являться равного Ему и сообразного и в Нем и из Него явившегося Бога Единородного¹⁰⁴⁴. И не удивляйся, если слышишь, что Сын по человечеству кажется ниже величия Отца, так как и Павел уверяет нас, что Он по тому же (человечеству) ниже Ангелов, когда пишет так: «Мало чем пред Ангелами умаленного Иисуса, ради претерпения смерти славою и честию увенчанного» (Евр.2:9), хотя и святым Ангелам заповедано поклоняться Ему, «ибо когда, – сказано, – вводит Первородного во вселенную, говорит: и да поклонятся Ему все Ангелы Божии» (Евр.1:6; Пс.96:7), а также и святые серафимы стояли вокруг и занимали служебное положение, когда Он являлся пророкам «восседающим на престоле высоком и превознесенном» (Ис.6:1). Итак, поскольку речь идет о подлинном и действительном рождении Его от Бога Отца, человеческое не есть собственность Сына. Но, с другой стороны, оно и собственность Его, поскольку явился человеком, оставаясь всегда, чем был и есть и будет непрестанно, низведши Себя, ради нас, в то, чем не был.

«Отче», говорит, «Святый! Соблюди их в имени Твоем, что дал Ты Мне, да будут едино, как Мы». Силою и всемогуществом неизреченной природы желает охранять учеников, со всею справедливостью усвояя истинному и действительному Богу силу сохранять тех, кого Он пожелает. И этим прославляет опять не другую какую природу, но Свою собственную, именно как бы в лице Отца, от Которого рожден как Бог. Поэтому и говорит: «Отче, соблюди их в имени Твоем, что дал Ты Мне», то есть Божественном (имени). А дается, говорит, имя Божества Ему опять не так, что Он, не будучи Богом по природе, призван к приобретенному (отвне) им достоинству Божества. В таком случае Он был бы усыновлен, как мы, и имел бы подложную и приобретенную славу и неистинную природу (Божественную), что не подобает нам мыслить. Поэтому же Он перестал бы быть и Сыном (Божиим) по природе. Но так как, согласно свидетельству Божественных Писаний, стало плотью Слово (Ин.1:14), то есть человеком, то и принял, сказано, то, что имел как Бог, ибо имя и действительное обладание Божественною славою не может природно принадлежать человеку.

Пойми же опять и уразумей точно, как Он явил Себя живою и ипостасною силою Бога и Отца, посредством Которой все совершает. Ведь восклицая и говоря: «Соблюди их», не удовольствовался только этими словами, но опять искусно ввел и Себя Самого как действующую в этом охранении силу и орудие Родившего Его, ибо говорит: «Соблюди их в имени Твоем, что дал Ты Мне». Заметь точность выражения. Наблюдение над нами и промышление уделяя и усвояя одной только Божественной природе, тут же утверждает, что по причине человеческого вида Его Ему данным оказывается то, что присуще Его природе, то есть «имя выше всякого имени» (Флп.2:9). Поэтому и говорим, что Сыну это принадлежит по природе, как (рожденному) от Отца, а по человечеству – в качестве дара, так как принимает как человек, поскольку это относится к подобному с нами человечеству Его. Ведь человек не есть Бог по природе, а Христос – Бог по природе, хотя мыслится человеком, потому что от нас.

Впрочем, хочет в полном единомыслии и согласии желаний сохранять учеников, как бы соединенных друг с другом душою и сердцем, – и законом мира и взаимной дружбы связывает в некий неразрывный союз любви, дабы они достигли такого единения, чтобы отобразом и природного единства, разумеемого в Отце и Сыне, стало их добровольное соединение, то есть нерасторжимым и неослабным, не отвлекаемым никакими мирскими предметами или страстями к несходству желаний, но сохраняющим в единстве благочестия и святости неослабною силу любви, как это и действительно случилось. Так, в Деяниях Апостолов читаем: «(У) множества верующих было сердце и душа одна» (Деян.4:32), очевидно в единении Духа. То же самое высказано и самим Павлом: «Одно тело и один дух» (Еф.4:4) – «одно тело многие мы (есмы) во Христе, ибо все от одного хлеба причащаемся» (1Кор.10:17; ср. Рим.12:5) и все в одном Духе Христовом помазаны. Как будущих сотельников (Еф.3:6), причастников одного и того же Духа, и желает охранять Своих учеников в единстве духа, отнюдь не расторжимом, и единомыслии невредимом.

Если же кто подумает, что и другим образом объединяются ученики, подобно как «одно» суть Отец и Сын не по одной только сущности, но и по волению, ибо одно желание во Святой Природе и одна и та же во всем воля, тот может понимать и так и не уклонится от надлежащего разумения, так как у истинных христиан можно видеть единство желаний, хотя единосущие в нас и не таково, как в Отце и сущем из Него и в Нем Сыне.

Ин.17:12–13. Егда бех с ними, Аз соблюдах их в имени Твоем, еже дал еси Мне, и сохраних их, и никтоже из них погибе, токмо сын погибели, да Писание исполнится. Ныне же к Тебе гряду¹⁰⁴⁵

Речь Спасителя постепенно переходит к более ясному изложению и неясное вначале теперь разъясняет и раскрывает, как бы из облачного неба переменяясь в ясную погоду. Блаженные ученики полагали, что великий вред принесет им удаление Спасителя, очевидно разумеемое с телом, ибо ничто не может препятствовать Ему как Богу присутствовать с теми, с кем пожелает. Но они предполагали, что никто не будет охранять их, когда Христос вознесется на небо, и они подвергнутся всяким бедствиям, так как совсем никого не будет изъемлющего их из рук притеснителей, напротив – они подпадут под власть тех, которые беспрепятственно будут делать с ними все, что им пожелается, и подвергать их всяким преследованиям.

Но хотя и премудрыми и Отцами и светилами вселенной сделались они, однако ж без всяких колебаний считаем должным сказать, что им надлежало иметь в виду не одно только плотское присутствие Спасителя нашего Христа, но знать, что если и удалялся от присутствия с ними по плоти и хотя не был видим телесными очами, однако ж без всякого сомнения подобало представлять Его присутствующим и находящимся с ними всегда по Его Божественной власти. В самом деле, разве Бог может лишиться Своих свойств или что воспрепятствует владычествующей всем Природе и в состоянии остановить Ее как бы по необходимости в действенном проявлении Ее свойств? Ведь действенностью и силою Божества служит быть везде, наполнять неизреченно небо, наполнять также и землю, все вмещать и ничем не быть вмещаемым, ибо Бог не объемлем местом и не ограничен ни пространством, ни какими-либо пределами. Ничего такого не допускает бескачественная, беспредельная и бестелесная природа.

Итак, как скоро Христос был вместе и одновременно Бог и человек, то ученикам, конечно, надлежало знать, что, хотя бы и отсутствовал телесно, не совершенно должен отсутствовать, но, конечно, сопребывает с ними, по неизреченному свойству Своей Божеской природы. Поэтому-то и Сам Спаситель ранее говорил: «Отче Святый! соблюди их в имени Твоем, что дал Ты Мне». А теперь опять: «когда был Я с ними, Я соблюдал их в имени Твоем, что дал Ты Мне», как бы указывая здесь Своим ученикам на то, что сила охранять кого-либо подобает более действенности Божества, а не плотскому присутствию. Ведь и сама плоть освящалась не сама собою, но, соприсутствием с нею соединенного Слова превращаемая некоторым образом в природную Его силу, становится виновницею спасения и святости для причастников ее. Поэтому всю Божественную деятельность мы отнюдь не можем усвоять плоти самой по себе, но, при правильном образе мыслей, должны относить ее к Божественной силе Слова. И в самом деле, охранение учеников в имени Отца разве не это означает, и ничего другого? Разве славе Божией сохранены они? Итак, отклоняя от сердца учеников страх вследствие мнения их, что Он оставляет их, и часто повторяя одно и то же, Он говорит, что полная безопасность их зависеть будет не от телесного сожительства их с Учителем, но, напротив, от того, что Он был Бог по природе. Имея непрестанную над всем власть и силу – ибо Он неизменяем и отнюдь не допускает превращения в то, что не пребывает всегда одинаковым, – Он без всякого препятствия будет в состоянии также (и по отшествии) охранять их и избавлять от всякого приключающегося зла.

Обрати опять внимание на скрытую в этом изречении заботу о нашей пользе и благоустроении. Как бы вымолив у Бога и Отца охранение святых, говорит, что и Сам Он уже соделал это, показывая Себя равномощным и равнодействующим Своему Родителю, даже более – самою ипостасною силою Родившего. В самом деле, кому присущей оказывается возможность совершать то же, что может и действительный и истинный, по всеобщему признанию, Бог, разве, без всякого сомнения, не должно быть признаваемо присущим Ему и равенство во власти, и тожество по природе? И Тот, Кто соблюл как Бог «в имени» Божием, облекшись, вследствие совершенных Им Божественных дел, подобающею имени славою, каким образом может оказаться другого естества или иной природы, а не быть действительно тем, что есть Бог по природе? Ничто из существующего не может совершать свойственных Богу дел, если это не будет по существу Своему тем, что мы считаем за Бога.

Также и здесь в Его изречении содержится двоякий смысл, по причине воплощения. Дело охранения и соблюдения тех, кому это подобает ради благочестия, Он как бы отнимает у тварной природы и передает «имени» Отца, усвояя Божественное одной только Божественной природе. Поэтому опять хотя и говорит, что соблюл учеников, но совершение этого дела усвоил не человеческой ограниченности, напротив – утверждает, что оно исполнено «в имени» Божием, ставя Себя как бы вне этого дела, поскольку Он был и мыслится плотью, и в то же время усвояя Себе силу охранять и совершать Божественные дела, поскольку Он есть Бог от Бога, вседеятельная сила Отца, крепость не соделанная, но из того, что она есть, являющая природу, откуда она неизреченно произникла. А если и здесь опять говорит, что Ему дано имя Божества, хотя Он есть Бог по природе, поскольку явился от Бога Единородный, то нисколько не вредит истине дела и не лишает Себя подобающей Ему чести и славы, отнюдь нет. Ведь человечеству свойственно получать и это ему преимущественно и должно усвояться, так как оно ничего не имеет само по себе.

Так сохранил, говорит, Своих учеников и такую явил о них заботу, что никто не погиб, кроме одного, которого и назвал «сыном погибели» как обреченного на погибель по собственной воле, а вернее – по своей негодности и нечестию. И отнюдь не должны мы думать, что по Божественному и неизменному суду предатель среди учеников был уловлен сетью ловца и оказался в силках диавольских. В таком ведь случае он был бы и невиновен, как принужденный верховным определением. Кто может воспротивиться суду Божию? Но он осужден, как совершивший мерзость, так что ему лучше бы было совсем не рождаться (Мф.26:24). По какой причине? Потому что он, несчастный, изобличается совершившим это именно по собственной воле, а не по принуждению от кого-либо. И как возлюбивший столь ужасную гибель справедливо и должен называться чадом гибели, так как обречен на погибель и уничтожение, ожидая дня погибели как бы мук рождения и плача.

А так как к этим словам присоединил: «да исполнится Писание», то считаем полезным сказать читателям следующее. Не потому, что изрекло Писание, погиб предатель и дошел до такой порочности, что за несколько сребреников предал честную кровь Христа, но так как ему несомненно предстояла погибель, как предавшему Господа по присущему ему злонравию, то и Писание, которому несвойственно ошибаться, предуказало, что это непременно будет. Ведь оно есть слово все знающего Бога и в Своем уме носящего образ жизни каждого и поведение его от начала до конца. Так и Псалмопевец, усвояя Ему ведение всего, как прошедшего, так и ожидаемого в будущем, говорит к Нему в одном месте: «Ты знаешь все помыслы мои издалека, стезю мою и удел мой Ты знаешь и все пути мои предвидишь» (Пс.138:2–3). Итак, все наперед предведая и будущее созерцая уже как настоящее, кроме всего прочего, что сказано о Христе, Божественное слово предвозвестило нам и о том, что погибнет предатель, поставленный среди учеников. Предведение и предсказание будущего, конечно, не было желанием и повелением Бога, равно и предречение не служило принуждением к совершению предуказанного греха и злодеяния против Спасителя, – напротив, оно скорее отвращало от этого, так как узнавшему это, без сомнения, было возможно, если быон пожелал, и отказаться и охранить себя от этого, как имеющему свободное влечение ко всему, что он пожелает.

Но, быть может, скажешь: каким же образом охранил Христос (Своих учеников), когда по влечению своих собственных желаний и добровольным побуждениям прочие оказываются избежавшими диавольских сетей, а один только несчастный Иуда из всех был уловлен? Какая же поэтому была польза от упоминаемого здесь охранения?

На это, благороднейший, ответим также и мы, что прекрасно, конечно, бодрствование, весьма полезна крепость нашего ума и сила воли к добродетели и совершению блага, ибо таким именно образом мы соделаем «свое спасение» (Флп.2:12). Однако ж одного этого будет недостаточно для человеческой души. Ведь она необходимо нуждается в высшем содействии и благодати, облегчающей для нее препятствия и делающей вполне удобопроходимым трудный и скалистый путь праведности. А что у нас совсем ничего нет, что бы не являлось от Божественной благодати, об этом выслушай слова Псалмопевца: «Если Господь не построит дом, всуе трудились строители его; если Господь не устережет город, всуе бодрствовал страж» (Пс.126:1).

Итак, нам необходимо подобает, утверждаю, с одной стороны, – стараться проявлять свою собственную силу характера и боголюбивое настроение и являть себя мужественными в деле совершения своего спасения, а с другой – также просить от Бога вышнего содействия, как непреоборимого некоего и несокрушимого всеоружия, как скоро мы решились мужественно подвизаться. И так как Бог раз даровал нам и соблагоизволил на это, нам уже можно преодолевать силу врагов и побеждать власть диавола, если не захотим повиноваться зовущему нас к чувственному наслаждению или другого рода греху. Ведь как скоро мы предадим ему свою волю и влечением ко злу окажемся отдавшими себя в сеть его, то разве справедливо будет обвинять еще кого-либо другого, а не, напротив, – приписывать вину своим собственным безрассудствам? И не есть ли это то самое, что уже давно сказал Соломон: «Безрассудность человека вредит путям его, и Бога обвиняет в сердце своем» (Притч.19:3). Но это бесспорно. Поэтому, если предателю наравне с другими учениками невозможно было получать помощь от Спасителя, то пусть докажет это кто-либо, и мы согласимся. Если же он, имея наравне с другими ограду (около себя) Божественной благодати, по собственному желанию упал в ров погибели, то разве Христос не соблюл его, оказав ему Свое милосердие и, сколько дело касалось до подания помощи человеку, спас бы его¹⁰⁴⁶, если бы он сам по собственной воле не пожелал подвергнуться (злу)? Так сияла благодать в других, всегда спасая тех, которые свою волю делали как бы сотрудницею ее (помощницею благодати), ибо так устроится образ спасения каждого.

Ин.17:13. И сия глаголю в мире, да имут радость Мою исполнену в них [себе]¹⁰⁴⁷

Припомни опять, что мы только что говорили, и ты вполне уразумеешь смысл приведенного текста. Везде Он выдерживает пред нами двойственное представление о Своем лице, показывая и блистающее в Нем Божественное достоинство и в промыслительных целях не отвергая и подобающую Его человечеству ограниченность. И в самом деле, нелепо было Ему желать отрицаться от того, что добровольно Им было воспринято ради нас. Ни в чем не имея нужды и совершенный во всем от совершенного Отца, Он уничижил Себя, не о какой-либо Своей собственной пользе стараясь, но нам самим доставляя благо от этого уничижения. Итак, одновременно представляя Себя и Богом и человеком, Он как бы убеждает учеников понять, что и в отсутствии и в присутствии Своем Он одинаково может совершать то, что содействует им к спасению по Богу, и как соблюл их, еще находясь с ними на земле по человечеству, так будет охранять их и в Свое отсутствие, по Божеству, благодаря Своей Божественной сущности. Ведь Божество хотя и не находится в каком-либо месте, но и не отсутствует решительно ни в чем из сущего: Оно наполняет все и чрез все проходит и вне всего и во всем находится.

А обращаясь к Своему Отцу с словами: «Отче Святый, соблюди их», тут же представил Себя как действительную и во всем действующую силу Отца. Именно в одно и то же время показывает, что Он не вне Его природы, но в ней и из нее существует и имеет нераздельное с нею единение, хотя и мыслится существующим Сам по Себе, ибо говорит: «Соблюди их в имени Твоем, что дал Ты Мне, и опять: Когда Я был с ними, Я охранял их в имени Твоем, что дал Ты Мне» (Ин.17:11–12). Отсюда необходимо думать, что как Сам Он уже соблюл в имени, данном Ему от Отца, то есть в славе Божества, ибо «даровал Ему имя выше всякого имени» (Флп.2:9), так опять желает, что и Сам Отец также соблюл в имени, данном Ему, так как Он не должен исключаться из участия в этом деле. Это потому, что Отец будет охранять истинно верующих в Него чрез Единородного как чрез Свою силу, так что Он не действует ни в чем из сущего, как только чрез Него. Поэтому, если и (будучи) с плотью Он соблюл (учеников) властию и славою Божества, то каким образом может оказаться Он переставшим удостаивать учеников потребного им милосердия и разве может случиться прекращение охраны их с стороны Его, хотя Божественная власть Единородного всегда пребывает и присущая Ему по природе сила остается в неизменной твердости? Ведь Божеству, всегда обладающему непрестанно присущими Ему преимуществами, отнюдь не свойственны перемена или превращение в какое-либо худшее состояние.

Итак, Я сказал, говорит, это «в мире, дабы» Наши ученики «Мою имели радость исполненною в них». Каким же это образом, скажем далее, не желая оставлять какую-либо неясность в этом изречении. Блаженные ученики думали, что, когда Христос пребывал и сожительствовал с ними, разумеется по плоти, они легко будут освобождаться от всякой беды, беспрепятственно избегать опасностей со стороны иудеев и пребывать недоступными для желающих им вредить, – а когда отделится от них и уйдет на небо, они легко подпадать будут всякой опасности и даже подвергнутся самому крайнему бедствию, так как не будет уже никого, кто бы в состоянии был защищать их и отвращать нашествие искушений. По этой-то вот причине Господь наш Иисус Христос, ни отрицая раз принятое человечество, ни показывая Себя не имеющим Божественной власти, то и другое проявлял в Своей речи, говоря, что как человеку Ему дано имя Божества, однако ж милость и охранение в Нем и чрез Него совершаются от Отца над чтущими Его. Какая же мудрость заключается в этих словах? Та, чтобы блаженные ученики узнали и вполне поняли, приложив к этому изречению острый ум, что, и присутствуя с плотью, Он совершал дело спасения их не чрез нее, но славою и всемогущею силою Своего Божества. Поэтому, говорит, никакого вреда не последует для учеников от того, что Он не будет присутствовать с плотью, так как Божественная власть Единородного легко может охранять их, хотя бы даже плоть сама и не являлась присутствующею.

Говорим это отнюдь не потому, чтобы мы не придавали никакого значения святому телу Христову, но потому, что действенность в этом деле подобает усвоять именно славе Божества, ибо и само тело Господа освящалось силою соединенного с ним Слова, почему и является действенным для нас в таинственном благословении (Евхаристии), так что может и в нас внедрять свою святость. Об этом и Сам Спаситель, ведя некогда беседу с иудеями и много рассуждая о Своей плоти, называя ее действительно животворным и истинным хлебом, говорит: «Ибо хлеб, что Я дам вам, плоть Моя есть, что Я дам за жизнь мира» (Ин.6:51). Когда же они очень поразились и немало недоумевали, как это природа тварной плоти может быть для них виновницею вечной жизни, Он в ответ сказал: «Плоть не значит ничего, Дух животворит: слова, что Я изрек вам, дух есть и жизнь есть» (Ин.6:63). И здесь также говорит, что плоть ничего не может значить, очевидно, для освящения и животворения принимающих ее, насколько это касается природы человеческой плоти. Но поскольку она мыслится и признается за храм Слова, постольку, без сомнения, и должна быть виновницею как святости, так и жизни, но именно не благодаря, конечно, себе самой, а благодаря соединенному с нею Богу, Который свят и жизнь есть. Поэтому все относя к действенности Божества, говорит, что для Его учеников отшествие Его с плотью, в отношении к их охранению, не будет иметь никакого вреда. Ведь если и сокроется на небеса, Спаситель не будет отсутствовать от любящих Его, но будет продолжать пребывание с ними силою Своего Божества.

Итак, «чтобы» имели «радость Мою исполненную в себе самих, это» изрек Я «в мире», говорит. Какая же это «исполненная» и совершенная «радость»? Знать и верить, что Христос был не только подобный нам человек, но что вместе с этим подобием нам, кроме одного греха, Он есть и Бог истинный. Очевидно, таким образом, и не подлежит сомнению, что Ему всегда должна быть присуща сила охранять чтущих Его, в какое бы Он ни пожелал время, хотя бы и не было видимо присутствие Его с телом. В этом именно и заключается возможность и для нас иметь совершенную радость, как имеющих всегда вблизи себя Сопредстателя, могущего изнимать от всякого зла.